Аларих, король вестготов: Падение Рима глазами варвара

Ограниченное количество вакансий создавало жесткую конкуренцию среди соискателей, но также способствовало повсеместному росту уважения к государственной службе. Было важно поддерживать связи с коллегой, получившим назначение, занимавшим высокое положение другом или бывшим завсегдатаем кулуаров власти. Даже если кандидата отвергали, могла появиться другая возможность отличиться. Людям не нужно было занимать религиозную должность понтифика, или «священника» Рима, чтобы понимать важность наведения мостов (pontifex на латыни буквально означает «строитель мостов» – важная государственная должность в раннем Риме, городе, построенном на реке). Проще говоря, хотя империя была автократической, Рим никогда не был замкнутой системой, и это постоянное давление создавало возможности для гражданских и военных на всех уровнях власти. По этой же причине установилась почти священная связь между римским народом и его правителями. Успешных императоров приравнивали к богам. Такой человек удостаивался посмертного титула divus, если, конечно, он заслуживал подобного бессмертия. Тогда он оказывался в почетном пантеоне рядом с Юлием Цезарем, первым римлянином, получившим этот титул среди прочих громких заслуг за то, что он отстаивал экономическое благосостояние низшего класса.

В течение шестнадцати лет, которые Феодосий носил императорскую диадему, с 379 по 395 г., он использовал все доступные государю инструменты – законы, личные указы, мягкую силу, завуалированные угрозы и реальное физическое давление – для реализации своего представления о монолитном христианском государстве. И он безвозвратно изменил римское общество.

Будучи сыном солдата, он едва ли мечтал стать богом, и это не было тем идеалом, который христианская семья Феодосия могла поощрять. Римская Испания, где проживали родственники императора, отличалась богатством, а политика местных жителей мало интересовала. Деньги делали на оливках, винограде и лошадях. Испанские лошади были одними из самых быстрых в империи, их ценили даже на ипподроме в Константинополе. Отец Феодосия сделал многообещающую карьеру в армии: он сражался в Европе, Британии и Северной Африке, и его юный сын путешествовал вместе с ним{139}.

Солдаты уважали отца Феодосия. Он проявил себя как стойкий воин и настоящий лидер, не снимавший шлем даже знойным ливийским летом{140}. Но дворцовые завсегдатаи с подозрением смотрели на достижения Феодосия-старшего[33], и в 375 г. неизвестно по чьему приказу он был брошен в тюрьму в Карфагене и обезглавлен по воле государства. Хотя в то время считали, что его обвинили в измене, вряд ли это соответствует истине; более вероятно, что трусливый, но безжалостный противник подстроил все так, чтобы его быстро набиравший влияние соперник из провинции покинул сцену. Вскоре политикой занялся его сын. В этом нельзя быть уверенным, но вполне возможно, что он сделал это, намереваясь отомстить за смерть своего отца.

Обычно римляне хорошо знали, какие качества императора вызывали у них восхищение. Высоким политическим профессионализмом обладал тот, кто без устали путешествовал, искренне интересовался положением дел во множестве провинций и способствовал государственной стабильности – тому, что римляне называли securitas. Хороший император мог проявить твердость, когда это было необходимо, и возглавить армию на поле боя. По мнению Аммиана, достойный правитель должен обладать твердыми принципами, быть преданным общему благу в своих общественных обязанностях, распределении пищи и заботе о благосостоянии народа{141}. Обычные римляне тоже надеялись увидеть в своих императорах эти качества – и были рады, когда находили их.

Например, после извержения Везувия в 79 г. н. э. император Тит впечатлил многих тем, что проявил искреннее сочувствие, и его назвали вторым отцом жителей Помпеев, одного из городов, разрушенных вулканом. Он лично принимал семьи беженцев и обещал использовать ресурсы государства, чтобы им помочь. Языческий Рим не закрывал глаза на ключевые потребности своего народа.

Точно так же и в христианском Риме нравственные ориентиры императора продолжали играть важную роль. Безусловная щедрость по отношению к тем, кому не повезло, вызывала наибольшее восхищение, и это восприятие влияло на то, как членам императорской семьи надлежало вести себя на публике. Когда зимой 408 г. в Риме случился голод, вдова императора Грациана и его стареющая теща поспешили на помощь горожанам. Раздача продовольствия нуждающимся римлянам вызвала у народа глубокое уважение{142}. Обе женщины были христианками, но граждане всех конфессий оценивали поведение своих правителей по отношению к подданным именно по таким стандартам (неожиданные перебои с продовольствием, кстати, возникли по вине Алариха).