Аларих, король вестготов: Падение Рима глазами варвара

Заняв императорский престол в 379 г., Феодосий согласился переехать в Константинополь, быстро растущий город, расположенный на берегах Золотого Рога[34], в месте встречи двух континентов, на которые распространялась власть Римской империи. За четыре десятилетия до этого солдаты, сражавшиеся под началом императора Константина, помогли победоносному военачальнику построить вторую столицу Рима, ставшую живым памятником его военных достижений. Не страдавший от лишней скромности христианский владыка назвал город в честь себя и украсил его коллекцией старинных греческих и римских статуй, которую собрал во время путешествий. Величественные, но довольно пустые улицы и открытые площади города все еще хранили эти безделушки, когда тридцатидвухлетний император Феодосий вошел во дворец и принял командование восточной армией. Современники говорили, что Феодосий сделал это «как юноша, унаследовавший новое богатство»{143}. Ему тоже было суждено изменить облик Константинополя.

Все ждали, что новый император докажет, что способен управлять Римом в качестве помощника и партнера своего соправителя, императора Грациана – племянника Валента и человека, который возвел его на трон. Феодосий не только доказал это, но и быстро продемонстрировал два основных таланта успешного римского политика. Он оказался прирожденным оратором и проявлял искренний интерес к делам своих подданных. Alternos cum plebe iocos («Он обменивался шутками с народом»{144}), – говорили после одной из первых поездок императора на стадион. Более замкнутых, менее приветливых императоров критиковали за то, что во время игр они отвечали на корреспонденцию, едва поднимая головы от стилуса и дощечек.

В течение следующего десятилетия Феодосий добивался укрепления своей власти. После смерти первой жены, Флациллы, он вступил в брак с женщиной из семьи западного императора, а затем быстро подавил повстанческое движение, возглавляемое Магном Максимом[35], его политическим оппонентом с чрезмерными амбициями. Если оставить в стороне сражения, прежде не сталкивавшийся с серьезными вызовами император в те годы часто действовал принципиально – вплоть до того, что делал выговоры солдатам за их отвратительное обращение с беженцами. В 380-х гг. благодаря своей чуткости ему удалось предотвратить новую войну.

В 386 г. племя из Готии вступило в переговоры с пограничным патрулем и попросило разрешения переселиться в римские владения – настоящий транспортный кошмар для поселений по обе стороны реки. Стража известила их, что империя удовлетворит просьбу готов, и приказала им возвращаться ночью, когда, как они сказали, будет легче перейти границу. Ничего не подозревающие члены племени подождали, как было сказано, а затем на веслах в темноте добрались до середины Дуная, после чего римский пограничный патруль «подплыл к ним на больших и мощных кораблях с крепкими веслами и потопил всех, кого встретил на пути»{145}. Оставив трупы готов плыть по течению, римляне отправили выживших на торжище рабовладельцев.

Происшествие на границе возмутило Феодосия. Он поспешил загладить свою вину, освободив готских пленников и призвав в армию наиболее способных готских мужчин. Быстрое вмешательство императора предотвратило дипломатическую катастрофу, хотя на улицах Константинополя новости об этом инциденте преподносились совершенно иначе: относительно неопытный император использовал эти известия, чтобы продемонстрировать силу своей новой власти на поле боя. К концу того же года «встреча» с готами на Дунае была представлена публике как военная победа. Чтобы отметить это событие достойным памятным знаком, император распорядился привезти из Египта обелиск, которому было почти шестнадцать столетий и который первоначально был возведен в честь фараона Рамзеса II, и приказал своим слугам установить памятник из розового гранита в центре городского ипподрома – там, где его можно было видеть из окон дворца. В основании древнеегипетского памятника были изображены сцены посрамления чужеземцев, чтобы сохранить те события в памяти римского народа. Этот монумент будто бы наделял все более и более величественное правление Феодосия благословением фараона.