Аларих, король вестготов: Падение Рима глазами варвара

Иногда солдаты поскальзывались «в крови своих товарищей на грязной и коварной земле»{171}. Некоторые боролись за глоток воздуха в самой глубине схватки, задыхаясь под весом доспехов других солдат. По словам римлян, погибнуть на войне «без ранений» было ужасной судьбой. Если воин отделывался переломом, считалось, что ему повезло. Масштабные сражения, когда два легиона в воинской форме сражались на открытой равнине, как в эпоху доблестных Сципиона и Ганнибала, во времена Феодосия стали старомодной забавой благородных мужей прошлого. Понятно, что римские военачальники делали все возможное, чтобы избежать этих жестоких схваток. Куда разумнее было прибегнуть к неожиданной атаке, еще лучше – устроить рейд. Все знали, что элемент внезапности шокирует врага и снижает потери среди собственных войск.

Жестокая римская культура воспитывала гордость в своих солдатах. Воины римской армии были «самыми храбрыми, сильнейшими и наиболее преданными бойцами», которых когда-либо видел Древний мир. Из-под пера латинских авторов сыпались эпитеты в превосходной степени: fortissimi, nobilissimi, devotissimi{172}. Полевая армия – вроде тех когорт, которым было приказано прийти в боеготовность в конце лета 394 г., когда война казалась почти неизбежной, – обычно насчитывала от пятнадцати до тридцати тысяч человек. Это были люди в возрасте от двадцати до сорока лет, различавшиеся как по опыту, так и по телосложению, – от беспечных новобранцев до сильных и испытанных в боях ветеранов{173}.

Театр боевых действий, на котором, вероятно, должен был сражаться Аларих, в воображении каждого римского солдата занимал особое место. Практически наверняка в то лето он и его сослуживцы отправились к Тигру и Евфрату, двум мощным артериям Ближнего Востока, впадающим в Персидский залив, за пределами сферы влияния Римской империи. Месопотамия была настоящей «горячей точкой» IV в. Император Юлиан, племянник Константина, в середине IV столетия водил в Персию легионы, которые нередко были сформированы из готских новобранцев. Эти люди грабили местные города, строили боевые машины для войны в пустыне и возвращались с рассказами о том, как прятались от львов на болотах. Сухой песчаный ковер под ногами и множество городов-оазисов, как известно, дезориентировали целые поколения римских солдат, в том числе бойцов из болотистой Готии, и сбивали с них спесь.

Персия находилась в эпицентре растущей торговой сети, связывающей Азию, Ближний Восток, Аравийский полуостров и древнее восточноафриканское королевство Эфиопия. Местные цари из могущественной династии Сасанидов – «шахи шахов»[42], как называли их подданные, – безраздельно правили своим государством в течение четырех столетий, пока не пали под ударами вторгшейся в их владения мусульманской армии, которая положила конец их имперским мечтам.

В те времена шахи вышли на мировую арену как искушенные политические игроки. Покровители искусств, литературы и музыки, они создали свое царство по образцу великой Персидской империи V в. до н. э., времен всемогущих Дария и Ксеркса. Шахи поощряли любовь к философии, научным исследованиям и богословским спорам и поручили знатокам зороастризма, официальной религии Персии, исследовать тайну происхождения мира. Они пригласили присоединиться к этим поискам и иностранцев. По просьбе шахов христиане из Римской империи прибыли в Персию и жили при дворе в качестве послов культуры.

Цари Персии воздвигли памятники во славу своих мирских устремлений. В столице государства, городе Ктесифоне недалеко от Багдада, огромные цепные арки взмывали в небо и образовывали большой зал дворца. Высота его каменных сводов внушала благоговение многим иностранным гостям, а элегантные формы его парабол были превзойдены только в современную эпоху{174}. На обедах еду подавали в дорогой серебряной посуде, украшенной сценами охоты. Популярными видами досуга были верховая езда, игра в поло и стрельба из лука.

Власть шаха распространялась даже на тех, кто находился за пределами Персидской империи. Археологи регулярно находят сасанидские деньги в китайских гробницах – это указывает на то, что по Шелковому пути странствовало множество иранских торговцев, – в то время как римские монеты встречаются там невероятно редко. Даже после падения Персидской империи интерес к исследованию мира оставался отличительной чертой местной культуры. Мусульманская династия Аббасидов сохранила эту богатую традицию до XIII в.