Аларих, король вестготов: Падение Рима глазами варвара

Аларих не знал Гормизда лично, но к 394 г., вероятно, усвоил тот же урок. Многие готы в течение тех лет столкнулись с чем-то подобным. Они спрашивали себя, как долго смогут прожить в римском обществе в качестве неполноправных соседей, изменится ли их политический статус и появится ли когда-нибудь возможность вернуться в Готию, где гражданская война расколола общество, экономические трудности резко снизили уровень жизни, а вторжение гуннов опустошило северные территории. Их ответы на вопрос о том, как проложить путь в будущее для своего народа, оставаясь внутри Римской империи, часто становились поводом для глубоких разногласий среди близких друзей, так что политические противоречия превращались в личную неприязнь.

Незадолго до начала войны два гота, Фравитта и Эриульф{181}, были приглашены на обед во дворец императора Феодосия. Изысканность официального римского застолья заставила поваров хорошенько понервничать. Нужно было выбрать вино и приготовить выпечку. Два гота согласились присутствовать, потому что они уважали императора и знали, что он не повторит трагических ошибок своего предшественника, при котором готы могли считать, что им повезло, если покидали пиршество живыми.

Тем вечером между двумя готами разгорелся жаркий спор о политике. Фравитта всегда призывал своих собратьев к почтению и смирению в повседневном общении с римлянами. По его словам, раз римское правительство предоставило землю некоторым готским переселенцам, в ответ готы должны были проявить снисхождение и признательность. Эриульф, более нетерпеливый и воинственный человек, придерживался противоположной точки зрения. По его мнению, готам нужно было действовать решительнее и не позволять чужому благодушию определять их судьбу. В то время как римляне могли самовольно отбирать у родителей-готов детей и продавать их в рабство, а семьи даже не имели возможности обратиться в суд, если с ними жестоко обращались или наносили ущерб их собственности, готы были вправе не чувствовать себя в долгу перед римлянами.

Алкоголь распалил спорщиков, и разговор становился все более напряженным, пока за криками в конце концов не последовало открытое насилие. В самый разгар ужина Фравитта вонзил свой меч в бок Эриульфа, убив его на глазах у главной семьи Рима, – смелый поступок, который произвел впечатление на Феодосия. «Какой справедливый и добродетельный человек этот Фравитта», – спокойно заметил император, когда рабы бросились наводить порядок. За один только этот удар Фравитта впоследствии получил повышение по службе, жену-римлянку и постоянную поддержку императора. Готы, которым удавалось преуспеть в обществе, часто добивались признания, совершая ужасающие поступки, подобные этому. Это была не последняя резня, окропившая ноги Феодосия кровью готов.

Река Фригид, где разместился отряд Алариха в конце лета 394 г., любому солдату показалась бы странным местом для битвы. Если бы история могла их чему-либо научить, солдаты в отряде Алариха готовились бы переносить месяцы невыносимого зноя персидской пустыни, а не день или два легкого дискомфорта из-за слабых альпийских ветров. Место к северо-востоку от Апеннинского полуострова, до которого им пришлось добираться от Дуная неделями, если не месяцами, не было одной из границ империи. Здесь не пролегали стратегические маршруты и не происходили вторжения. 5 сентября 394 г. это было просто живописное, хотя и труднодоступное ущелье, располагавшееся на территории современной Словении. Весной, летом и осенью местные холмы были покрыты густой темно-зеленой травой. Лишь несколько поселений на этих холмах можно было назвать настоящими городами. Как правило, в долине встречались лишь одинокие крестьянские дома, между которыми перекатывалось эхо йодля.

Противник тоже мог их озадачить. Феодосий приказал воинам сразиться с Флавием Евгением, который после почти двух лет растущего разочарования фанатичной религиозной политикой своего соправителя не смог найти никаких способов мирно разрешить конфликт и остановить усиление христианского государства Феодосия. Пользуясь поддержкой западной армии, союза сенаторов и помощью своего полководца Арбогаста, надежность которого вызывала у всех сомнения, Евгений тем летом отправился к реке Фригид, чтобы начать гражданскую войну, которая теперь казалась неизбежной.