Аларих, король вестготов: Падение Рима глазами варвара

Конец 394 г. застал торжествующего, но одинокого римского императора в Милане. Город на севере Италии располагался ниже Центральных Альп, недалеко от места сражения. Несмотря на зимние дожди и туман, которые заволокли дымкой его улицы с портиками, в нем можно было найти привычные римские удобства, которые в любое время года позволяли с комфортом отдохнуть и восстановить силы: горячие ванны, теплое вино и множество развлечений. Здесь также располагался полностью обустроенный дворец, где чиновники ждали новых указаний после победы в войне.

Даже в окружении многочисленной бюрократии и богатств Милана император, устранивший соперников, должно быть, чувствовал себя одиноко. Его вторая жена{197}, Галла, будучи беременной, умерла накануне битвы на реке Фригид. Источники сообщают, что Феодосий, озабоченный войной, «оплакивал мертвую императрицу около дня»{198}. Этот ребенок был бы у императора пятым. Его сыновья и дочь, которую также звали Галла, жили либо на востоке, либо в Риме. Казалось, единственное, что могло развеять тоску сорокавосьмилетнего императора, – это его любовь к гонкам на колесницах. Днем 16 января 395 г. на миланском стадионе состоялись игры между «голубыми» и «зелеными», и Феодосий занял свое место на трибуне, где, как и большинство популярных политиков, вероятно, сохранял самообладание, как можно более дипломатично поддерживая обе команды.

А уже 17 января 395 г., через день после того, как он сумел поднять себе настроение, император скончался от неустановленного заболевания, которое древние врачи назвали «водянкой»{199}. Когда шокированные вельможи попытались организовать государственные похороны, в правительстве воцарилось некоторое замешательство. Труп императора оставался в Милане более месяца.

На похоронах скромный собор Милана наполнился имперскими сановниками; епископ Амвросий – вероятно, облаченный в торжественное, но элегантно расшитое платье – поднялся на кафедру и произнес высокопарный панегирик, превознося христианское государство, которое император создал силой своей воли. Непримиримый фанатик Амвросий воспользовался проповедью, чтобы восхвалить Феодосия за его стойкость, воинственность и нетерпимость к язычеству. У христианской общины есть много причин испытывать благодарность, сказал епископ.

Бог даровал римлянам бесстрашного и милосердного правителя, который не уступал величайшим библейским царям. Разве Феодосий не был образцом смирения? В конце концов, после ужасной резни в Фессалониках{200}, которую спровоцировал Бутерик, император искал прощения в церкви: тогда Амвросий, узнав об убийстве семи тысяч горожан, отказывал Феодосию в причастии, пока император публично не преклонил перед ним колени в храме. Поддавшись давлению, император молчаливо признал право епископов требовать от государственных мужей моральной ответственности за свои действия и политику. Все Средние века церковники радовались этому прецеденту.

На похоронах епископ сказал толпе скорбящих: так же как «конь по окончании бега возвращается в стойло»{201}, так и любимому императору пришло время обрести вечный покой, и вскоре, как предсказывал Амвросий, Феодосия будут почитать как «жителя небесного».

Его останки упокоились в земле нескоро. В конце февраля тело императора наконец погрузили в карету, которая направилась в Константинополь; оно прибыло туда девять месяцев спустя – слишком медленно даже по меркам античного транспорта[44].

В каком бы вместилище ни находилось тело Феодосия, когда его везли в Константинополь, и в каком бы физическом состоянии оно ни прибыло туда в ноябре того же года, его похоронили в одном из наиболее почитаемых мест города – в церкви Святых Апостолов{203}. Перед своей смертью в 337 г. благочестивый император Константин послал людей обследовать побережье Средиземного моря в поисках христианских реликвий. Когда они вернулись с коллекцией старых костей сомнительного происхождения, он разложил их на двенадцать кучек, простодушно нарек их «апостолами» и приказал построить для них церковь, а также оставил указание, что и его следует похоронить среди них в качестве «тринадцатого». С того дня эта церковь стала любимым мавзолеем наиболее радикальных христианских правителей империи – особенно тех, кто хотел дистанцироваться от контактов с язычниками и взаимовыгодных отношений с ними, характерных для Рима времен Евгения. Феодосий в роскошной каменной гробнице присоединился к Константину, в то время как заботы об управлении государством легли на плечи двух его сыновей.

Глава 7 Лев и лисица

План военачальника должен быть скрытым{204}.

ВЕГЕЦИЙ