Аларих, король вестготов: Падение Рима глазами варвара

Заполучить власть в 395 г., после смерти Феодосия, было мечтой каждого политического деятеля: этой неразберихой и объясняется уверенность Руфина, что он сможет манипулировать новой администрацией и найдет способ перенаправить деньги Алариху. Каждая новая неделя давала заговорщикам очередную возможность проверить характер мальчиков на прочность. Разнообразные идеологи тут же воспользовались этим, буквально завалив дворец просьбами о разъяснениях по поводу внешней и религиозной политики, а также законов, регулирующих культуру и миграцию. Действительно ли отвратительная практика жертвоприношения животных останется вне закона? Положат ли теперь цезари конец гладиаторским играм? Что императоры намереваются сделать с мраморными и бронзовыми статуями, а также расписными украшениями и инкрустированными драгоценными камнями реликвиями из закрытых языческих храмов?

Страсти накалялись. Даже простые горожане находили нестандартные способы выдвинуть свои политические предложения. Один христианин прыгнул с трибуны на арену{211} – так римляне называли песчаный пол Колизея – и прервал гладиаторский поединок в знак протеста против жестокости этих состязаний, которые не запретил Феодосий. Толпа, разъяренная такой помехой, насмерть забросала мужчину камнями. Но воинственные апологеты христианской культуры чествовали его как истинного мученика и использовали его пример, чтобы убедить сыновей Феодосия закрыть школы подготовки гладиаторов. В 399 г. Гонорий уступил их требованиям{212}.

Все в Риме понимали, что стоит на кону в этих спорах. Люди размышляли о том, насколько далеко упали «яблоки от яблони»{213}. За время своего шестнадцатилетнего правления Феодосий осуществил радикальный общественный переворот, но все эти достижения могли быть сведены на нет, если бы юные наследники не начали твердо отстаивать наследие своего отца. Советы сыпались со всех сторон, даже из могилы. «Да уведаешь ты, что у всей земли пред очами жить тебе предстоит»{214}, – писал поэт Клавдиан, рисуя в воображении призрак императора Феодосия, наставляющего будущих правителей. «Ты гражданина, отца знай в себе»{215}, – говорил он, напоминая мальчикам, что их подданные ценят справедливость и последовательность как главные качества государственного мужа.

Другие поэты молили юношей продолжить политику Феодосия. Римская империя постоянно менялась, замечал латинский поэт Пруденций в своем письме к Гонорию, и предыдущие римские императоры, несомненно, построили великое общество. «Мирская слава сделала этих людей знаменитыми, а безрассудная отвага подняла их до легендарных высот», – добавлял он{216}. Но, по словам поэта, эти более слабые языческие императоры оказались «во власти земных суеверий». Бог христиан не знает границ, и сын Феодосия, будучи христианином, должен не позволить Риму вернуться в языческое прошлое.

Христианские аргументы Пруденция были довольно новаторскими для консервативного Рима – общества, которое долгое время основывалось на принципе mos maiorum, или «обычаях предков». Поэт отстаивал идею прогресса, полагая, что римлянам пора отказаться от своих устаревших порядков. Пруденций объяснял, что древние языческие боги пришли в Италию сотни лет назад как «чужестранцы» и «изгои». Старые и седобородые, как бог Сатурн, они были «беглецами» и «изгнанниками» из своего дома на горе Олимп. Римские поэты старательно хранили память о них в своих увлекательных историях, но столетия спустя слепая вера в традиции, предполагал Пруденций, уже не могла объяснить, почему люди должны принимать за чистую монету глупые сказки о «бездомных скитальцах». Неудержимая волна христианского прогресса оставила в прошлом потребность в устаревших религиозных баснях:

Если должны передать мы потомкам
Накопленный опыт древнейших времен,
Тогда отмотаем же время к истокам –
Различия с нынешним днем там найдем.
Не сразу смогли мы возделывать нивы,
И плуг оказался не даром богов,
Так если мы прошлое чтим столь ревниво,
Нам желуди должно есть вместо плодов{217}

.

Пришло время менять традиции, призывал поэт. Это значит, что римляне должны принять христианство и избавиться от чужеродных влияний, укоренившихся в обществе: убрать алтарь в честь богини Виктории и положить конец кровавым языческим играм. А также – отделить чужестранцев от настоящих римских граждан.