Александр Блок в воспоминаниях современников

А в это время мрачней и мрачней становилась петер­

бургская ночь. Все уже, не только Блок, чуяли прибли­

жение конца. Одни думали, что конец будет, потому что

на фронте не хватает снарядов, другие — потому что Рос­

сией распоряжается Распутин, третьи, как Б л о к , — может

быть, и не имели никакого настоящего «потому что»,

а просто в ознаменование конца сами погибали медленно

и неотвратимо.

И, наконец, летом 1916 года последнее письмо от

Блока.

«Я теперь табельщик 13-й дружины Земско-Город-

ского Союза. На войне оказалось только скучно. О Геор­

гии и Н а д е ж д е , — скоро кончится их искание. Какой ад

напряженья. А ваша любовь, которая уже не ищет мне

новых царств. Александр Блок». <...>

ВАСИЛИЙ ГИППИУС

ВСТРЕЧИ С БЛОКОМ

Я не был — и по возрасту вряд ли мог быть — близок

с Блоком. Но я встречался с Блоком, говорил с ним,

помню многое, что он говорил, и об этом хочу расска­

зать.

В первый раз я увидел Блока в первую половину

1903 года или в самом конце 1902-го, когда Блоку было

двадцать два года, а мне — всего двенадцать. Он пришел

к моему брату Александру Васильевичу 1 и сидел за

нашим семейным вечерним чаем, в серой, как тогда но­

сили, студенческой тужурке. Из всего, что было в этот

вечер, я помню только одно, но зато помню хорошо: чте­

ние стихов Блока и разговор о них. Началось с того, что

отец мой среди какого-то, кажется, безразличного разго­

вора вдруг несколько напряженным тоном сказал, обра­

тившись к Блоку: «Александр Александрович! Прочтите

стихи». На это Блок совершенно спокойно и просто отве­

тил: «Да, я с удовольствием прочту». Он читал «Царица

смотрела заставки». Отец — почитатель и переводчик

Данте и Петрарки — улыбнулся с легкой иронией. «Ну

зачем вы пишете декадентские стихи? Зачем синие за­

гадки? Почему загадки — синие?» Блок, немного задума­

вшись, ответил: «Потому что ночь с и н я я » , — но тут же,

засмеявшись, сказал: «Нет, конечно, не то». И, желая,

быть может, отвести упрек в декадентстве, прочел:

«Я и молод, и свеж, и в л ю б л е н » . — «Вот это — совсем дру­

гое дело. Впрочем — ароматные слезы». Но Блок очень убе­

жденно ответил: «Нет, у клена слезы — ароматные. Дру­

гой вопрос, могут ли быть слезы — у клена». На этом,

кажется, спор закончился.

76

Я пропущу редкие встречи в последующие годы

(в 1906—1909 годы нередко в театре Коммиссаржев­

ской — на премьерах) и перейду к тому времени, когда

я начал встречаться с Блоком вне семьи и вне отноше­

ний его с моим братом, а самостоятельно — как с писа­

телем.

Первая такая встреча была в начале 1909 года 2. Она

произошла как бы символически для меня — почти бук­

вально на пороге редакции «Нового журнала для всех»

и «Новой жизни», куда я шел за одним из первых моих

литературных гонораров. «Вы — в «Журнал для всех»? —

спросил Б л о к . — Это ваши стихи были в журнале? Мне

понравились» 3. Эта скупая похвала была бы мне еще

более дорога, если бы я мог тогда предвидеть его позд­

нейшие и столь же скупые: «Мне не понравилось». Под­

нявшись в редакцию, я увидел на редакционном столе

листок, написанный четким блоковский почерком. Мне

бросились в глаза строки:

Ты в синий плащ печально завернулась,

В сырую ночь ты из дому ушла.

Я не задавал себе вопросов, почему плащ — синий.

Блок со всей системой своих образов к тому времени

прочно вошел в мое сознание, во всю мою жизнь.

В марте 1910 года я встретился с Блоком на 8-й ли­

нии Васильевского острова, где я тогда жил. Это было

вскоре после смерти В. Ф. Коммиссаржевской. Я спро­

сил, верно ли, что он будет читать свои стихи на вечере

ее памяти. Блок ответил: «Да, мне заказали стихи.

Я очень долго над ними работал и наконец напи­

сал». Признаюсь, в моем юношеском прекраснодушии ме­

ня покоробило от этих «заказали» и «долго работал», и

только услышав чтение этих стихов на вечере, я получил

урок по вопросу о том, что такое творческий труд и что

такое подлинное вдохновение.

Я задал Блоку и другой вопрос. Незадолго до этого

покойный ныне Вл. Ал. Пяст предложил мне и В. М. Жир­

мунскому рекомендовать нас в члены так называемой

«поэтической академии» («Общества ревнителей художе­

ственного слова»). Я спросил Блока, знает ли он что-ни­

будь об этом (Блок был членом совета «академии»). Блок

ничего не знал, но тут же предложил свою рекомендацию

и пожалел, что не может упростить дело встречей на

77

очередном заседании. «Я не буду: там будет один чело­

век, с которым я не могу встречаться». Всякий другой

на месте Блока сослался бы на занятость или другую

причину, но Блок, как я убедился позже не раз, или

молчал, или говорил правду, даже в мелочах. Уже из

посмертных публикаций — и, главным образом, из воспо­

минаний Андрея Белого — я узнал, кто был тот человек,

с которым Блок не мог встречаться 4. Условились, что

перед заседанием я зайду к Блоку и возьму от него за­

писку на имя кого-нибудь из членов совета. Затем Блок

сказал: «Мне писала В<ера> В<асильевна> по другому

делу. Вы знаете об этом деле?» Я знал об этом деле.

В. В., моя сестра, писала об одном человеке, вернувшем­

ся из ссылки, очень нуждавшемся и желавшем литера­