Александр I, Мария Павловна, Елизавета Алексеевна: Переписка из трех углов (1804–1826). Дневник [Марии Павловны] 1805–1808 годов

Не рекомендательное письмо посылаю я Вам, любезная моя Сестрица, а взываю к Вашей доброте, Вашему сердцу, вручая эти строки Генеральше Ребиндер[836] Я знаю ее вот уже 12 лет, а 13 лет назад она овдовела. Ее муж погиб в молдавской армии, это обстоятельство, а также потеря Брата, храброго офицера, убитого в битве при Бауцене[837] в 1813-м году, побудили Имп[ератора] назначить ей пенсию, которая в настоящий момент есть все, чем она обладает; три ее дочери воспитывались в монастыре, она могла жить спокойно, но в последнее время здоровье ее так сильно покачнулось, что врачи признали ее неизлечимой, если она не поедет на воды Эмса и не сменит климат на более благоприятный. Имп[ератор] по-прежнему жалует ей средства для того, чтобы она смогла совершить это путешествие, и в этом отношении ей ничего не требуется. Но поскольку она никогда не покидала границ России, кроме как сопровождая своего мужа в Молдавию, то будет чувствовать себя со своим ливонским именем совершенно чужой в Германии. Она не знает по-немецки ни слова, потому что сама родом из украинской семьи, и вот причина, почему я прошу Вашего покровительства, любезная Сестрица, для Русской, предполагая, что она окажется в Эмсе в то же время, что и Вы; я не могла отказать себе в желании обеспечить ей эту поддержку, потому что, будучи застенчивой, больной, неопытной, она, возможно, будет в ней нуждаться. Не пытайтесь ввести ее в свое окружение, это не будет для нее доброй услугой, она не создана для большого света и не имеет к нему привычки, средства, на которые она живет, сочетаются с привычками затворничества; ее сопровождает Старшая дочь, которую она позволила себе забрать из монастыря лишь для того, чтобы сопровождать и заботиться о Матери. Эта юная особа приехала прямо от Госпожи фон Адлерберг[838] на корабле, который должен доставить ее в Амстердам, вы можете себе вообразить, насколько она создана для этого мира.

В письме этом содержится так много всего, что я ограничусь тем, что попрошу у Вас в настоящий момент прощения, любезная моя Сестрица, за свою назойливость. Единственным моим извинением может служить то, что я слишком хорошо знаю, какой интерес проявляете Вы ко всем своим соотечественникам.

Позвольте же мне Вас обнять, заканчивая это послание, которое, возможно, ожидают многие превратности судьбы, прежде чем оно дойдет до Вас.

Э.

ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА – МАРИИ ПАВЛОВНЕ[839]

Каменный остров,

26 мая / 7 июня 1823 года.

Примите, любезная Сестрица, мою чувствительную благодарность за то, что Вы так любезно сообщили мне о времени, когда моя Сестрица из Дармштадта[840] покинула Веймар, и об удовольствии и интересе, которое во всех отношениях вызвало ее пребывание в нем. Сейчас она слишком занята, чтобы позволить себе написать мне хоть слово, но я надеюсь, что возвращение к родному очагу позволит ей возместить упущенное и она вознаградит меня, рассказав подробно о Вас, Ваших Детях и обо всех примечательных воспоминаниях, которые унесла с собой из Веймара… Кажется, она нашла Тетушку[841] уже совершенно выздоравливающей. У меня не хватает слов, чтобы возблагодарить Господа за то, что Он в своей великой милости спас Ее от страшной опасности, в которой она находилась. Ее потеря была бы большим горем для меня лично, она крайне удручила бы Матушку, что стало бы для меня предметом жестоких опасений; сколько поводов, чтобы тем более прочувствовать благость Провидения! Первое известие об опасности пришло к нам от Вас, любезная Сестрица, и Вы же, если судить по скорости, с которой письма доходили из Веймара, подарили нам здесь и первую надежду. Вы видите, сколькими благами я Вам обязана. Сейчас Вы уже в Эмсе, если судить по тому, что мне сообщила Императрица. Если погода там такая же хорошая, как и у нас, Вы сможете наслаждаться приятностью мест, которые любите, и воздействие вод будет для Вас целительным. Я позволила себе послать Вам письмо с некоей Госпожой фон Ребиндер, моей знакомой, которая собирается ехать на воды Эмса, но вполне возможно, что она Вас уже там не застанет; но если она достаточно сознательна, чтобы переслать мое письмо в Веймар, Вы поймете тогда, по крайней мере, как все это получилось.