Александр Лукашенко: политический портрет

Вице-спикер Верховного Совета 13-го созыва Г. Карпенко, ссылаясь на тогдашнего главу Администрации президента Л. Синицына, утверждал, что впервые задачу достичь поста президента объединенного белорусско-российского государства Лукашенко поставил перед своей командой еще в начале 1995 года, после поездки в Тюмень. Вскоре идея трансформи­ровалась в конкретный план действий. Бывший министр сельского хозяй­ства В. Леонов в своих воспоминаниях рассказывает, как после майского референдума 1995 года Л. Синицын пригласил его в свой кабинет поговорить. Смысл рассуждений главы Администрации президента сводился к следующему: «Теперь, после разгрома внутренней оппозиции, нам суве­ренитет как таковой не нужен. Отдадим его ради восстановления Совет­ского Союза в какой-то новой форме, и Лукашенко, как самый сильный и перспективный политик на постсоветском пространстве, возглавит воз­рожденное государство».

О планах Лукашенко недвусмысленно свидетельствовали люди из близкого окружения белорусского лидера. Помощник президента С. По­сохов: «У Александра Григорьевича есть прекрасный шанс возглавить единое государство». Советник президента М. Сазонов: «Он действитель­но хотел бы выйти туда. А что здесь такого? И в России это прекрасно понимают. Кроме нашего президента, активно работающего на межгосу­дарственном уровне, других-то нет. Если у нас появятся выборные орга­ны, путь для взаимного проникновения политических систем и полити­ческих фигур будет открыт». Вице-премьер В. Заметалин, выступая на радио «Эхо Москвы», заявил, что в случае участия Лукашенко в выборах руководителя объединенного государства «он финиширует первым».

Собственно, и сам белорусский лидер не скрывал своих намерений. Много раз прямо или многозначительными намеками он приоткрывал свой амбициозный замысел. Первый раз это произошло в феврале 1995 года. Во время встречи с отставным российским генералом Стерлиговым он заявил: «Беларусь для меня - пройденный этап!» Через год в интервью «Financial Times»: «Для меня воля славянских народов - закон. Если они решат послать меня далеко за пределы нашего государства, я подчинюсь их воле».

Позже такие откровения для российских СМИ пошли косяком: «Ну, а допустим, был бы глава этого сообщества. Вы считаете, что Лу­кашенко не мог бы претендовать на роль главы? Так же как Ельцин, Чубайс или вы?»; «В случае создания единого государства принцип равноправия должен сохраняться в обязательном порядке. На иных условиях оно просто не может быть создано. Что же это, президентом объединенного государства может стать только россиянин? По моему убеждению, руководителем объединенного государства может быть избран и белорус. Речь не идет конкретно о Лукашенко. Я говорю о принципе»; «Но хочу вам еще задать старый риторический вопрос. Все там говорят: вот, не дай Бог, тут Лукашенко еще появится на россий­ской политической сцене. На что я всегда говорю: волков бояться - в лес не ходить. Боитесь - ну тогда не надо предлагать никаких вариан­тов, тем более выборы единого президента. Или вы что, уверены, что российский гражданин победит на выборах главы государства нашего Союза, если мы пойдем по пути, предложенному Владимиром Влади­мировичем Путиным? Я бы не рекомендовал так уж торопиться. Люди сегодня разберутся, кто будет, если мы этим путем пойдем»; «Если же это будет государство, то вы решите, кто будет президентом. Что же вы боитесь, что на вашем политическом поле появится кто-то из Беларуси? Не обязательно Лукашенко - у нас умных людей достаточно... Ваша политическая элита к этому готова? Я задавал вашим руководителям этот вопрос. Конечно, зачем им Лукашенко? Будет путаться под нога­ми... Все должно быть справедливо и на принципах равноправия. Если это государство, один президент - значит, его должны избирать»; «Мы создали некое объединение, к примеру, союз, к которому стремимся. И там будут наднациональные органы. Вы что считаете, что только у российских руководителей должны быть амбиции, чтобы возглавить это объединение? Ответ ясен. Я бы не был политиком, и не был бы по­литиком Путин или Медведев, которые бы в этом плане не стремились играть какую-то роль в руководстве этим объединением. Что касается легенды, рожденной в свое время при Борисе Николаевиче (Ельцине. - Авт.), что Лукашенко стремится в Кремле шапку Мономаха схватить и унести в Минск, - это полный бред».

Большинство российских, зарубежных политиков и экспертов скептически отнеслись к политическим перспективам Лукашенко в Москве. Но не все. Вот что писал в 1996 году тот же А. Михник: «Если Беларусь будет присоединена к России, то я нисколько не удивлюсь, если этот «колхозный Вonaparte» попробует получить власть в Крем­ле. В конце концом чем он хуже грузинского семинариста?».

Первая атака на Кремль