Али-баба и тридцать девять плюс один разбойник

– Думаешь, рабыня ушла? – откликнулась старушка. Ей из-за дерева ничего не было видно.

– Нет, она уже здесь.

– О Аллах, но как она сюда попала? – Старушка, подобрав платье и подхватив по пути оброненную мотыгу, побежала к сыну на выручку.

– Через двор Касыма, – вздохнул Али-баба, массируя зашибленную ступню через чувяк.

– Что тебе надо, противная девчонка? – набросилась старушка на девушку, остолбеневшую от вида несущейся на нее старой карги с садовым инвентарем, воинственно воздетым над головой. – Вот я тебя сейчас! И-и-эх!

– Между прочим, невежливо набрасываться на беззащитную девушку с мотыгой. – Марджина отступила к дереву и укрылась за ним. Старушка, размахивая мотыгой, пронеслась мимо.

– Ты еще меня учить вздумала, дерзкая нахалка? – выдавила запыхавшаяся женщина, останавливаясь и опуская свое грозное оружие. – Смотри, что ты натворила! – указала она мотыгой на сидящего под деревом сына.

– Это не я ему бревно на ногу уронила, вот, – надула губки Марджина.

– Не ты? Противная девчонка, не хочешь ли ты сказать, что его уронила я?

– Нет, не хочу! И я вовсе не противная. – Марджина оскорбленно выпятила нижнюю губу.

– Мама, успокойтесь, бревно на ногу уронил я. – Али-баба поднялся с земли, осторожно наступая на больную ногу. – А девушка сейчас уйдет, правда?

– Нет, не уйдет, – настырно покачала головой Марджина.

– Уйдет!

– Нет! – топнула босой ножкой девушка. – Ты зачем меня покупал, а? Зачем?

– Ну, я… хотел освободить, – растерялся от такого напора Али-баба.

– Купил, значит, и выбросил на улицу, как последнюю собаку?

– Почему последнюю? И вовсе не последнюю.

– А-а-а! – заголосила Марджина, и из ее глаз брызнули слезы. – Значит, я собака, да?

– Ну чего ты, успокойся. – Али-бабе вдруг стало жаль девушку. – Я хотел сказать, никто тебя не выбрасывал. Я просто отпустил тебя на волю.

– Продавай обратно! – Марджина перестала реветь, утерла слезы ладонями и требовательно уставилась на Али-бабу. – Слышишь? Продавай! Вернешь свои пятьсот золотых и…

– Сколько? – Накрашенные брови старушки поползли на лоб. – Так ты что ж, за прыщавую дуру полтыщи отвалил?

– Это кто дура, карга старая?

– Ах ты, замарашка! – закипела от гнева старая женщина, вновь поднимая мотыгу. – Да я тебе сейчас…

– Тпр-ру! Хватит! – вклинился между ними Али-баба, руками разведя женщин в разные стороны. – Устроили здесь. Мама, вы идите в дом, успокойтесь. А ты… ты иди уже куда-нибудь.

– Не пойду. – Марджина сложила руки на пышной груди и отвернулась, гордо вздернув прелестный носик. – Или продавай, или оставляй у себя.

– Да ты… – сжал кулаки Али-баба, но закончить фразу не успел.

– Эй, хозяева! – Калитка, едва слышно скрипнув, приотворилась, и в ней показалась любопытная чумазая физиономия старика. – Можно?

– У-у-у! – взвыл Али-баба дурным голосом. – Уйди, Аллахом тебя заклинаю! Пошел прочь, старый хрыч! Слышишь? Прочь!

– Значит, нельзя? – переспросил старик, тяжко вздохнув. – А может?..

– Нет, не может! Вон, вон, я сказал!!! – неистово замахал на него кулаками и затопал ногами Али-баба, но на старика его гневная тирада не произвела ни малейшего впечатления. Старик также спокойно продолжал смотреть на Али-бабу, мол, побесится и успокоится.

– Погоди, – остановила Али-бабу Марджина, коснувшись рукой плеча, и тот сразу остыл, покорно опустив руки. – Дедушка, вы работать умеете?

– Я горшечник! – с вызовом выставил жидкую бородку старик. – Такие горшки делаю – нигде не найдешь! И внука вот обучил.

– Дай мне пару золотых, – обернулась Марджина к Али-бабе.

– Не дам! – уперся тот. – Чтобы они потом ходили к нам каждый день и попрошайничали?

– Дай! – требовательно протянула раскрытую ладонь Марджина.

– Да на, на. – Али-баба поджал губы, порылся в кармане и вытащил оттуда пять монет, прихваченных с собой так, на всякий случай. – Только отвяжись.

Марджина взяла деньги, отсчитала две монеты и, пройдя к калитке, передала их старику.

– О добрая девушка! – широко распахнул глаза старик, глядя на сверкающие желтые кружки.

– Погоди благодарить и слушай!

– Да-да, я слушаю тебя! – растопырил уши старик.

– На краю города, когда нас везли на арбе, я видела много заброшенных домов.

– Я их знаю, – подтвердил старик.

– Иди туда, выбери себе дом и поселись в нем с внуком. Этих денег тебе хватит, чтобы купить еды и всего, что нужно, чтобы начать делать горшки.

– Еще бы пару монеток, – засомневался старик.

– Двух достаточно! – отрезала Марджина. – Пусть твой внук помогает тебе. Будете работать, и все у вас будет, а не будете – ваши проблемы.

– Я понял! – воскликнул мальчик из-за калитки. – Дедушка, она хочет, чтобы мы опять начали делать горшки. Вот здорово!

Дед только поморщился. Стезя горшечника его, похоже, не особо прельщала.

– А ты смышленый мальчик, – похвалила мальчишку Марджина, сделав вид, будто не заметила кислой стариковой физиономии. – Лепи горшки, помогай деду, и чтоб я больше вас здесь не видела, понятно? Тут не бесплатная кормушка для бездельников.

– Как не понять, жадная девушка, – уныло покачал головой старик.

– Что ты сказал? – лицо Марджины посуровело.