Алиса Коонен: «Моя стихия – большие внутренние волненья». Дневники. 1904–1950

2 декабря [1906 г

.]. Суббота

С Кореневой мы последнее время в каких-то натянутых отношениях, не знаю, отчего это. Она все время с Андрюшей [М. А. Андреевой (Ольчевой)], а я – то одна, то с кем-нибудь из мальчиков.

Сегодня на «Горе от ума» Василий Иванович два раза назвал меня Аличкой. У него это как-то необыкновенно хорошо звучит: так тепло, мягко, просто…

Боже мой, Боже мой, за что, почему я его так люблю? Я как безумная… Когда он подходит ко мне – вся душа моя трепещет радостью, счастьем, все волнуется во мне, рвется навстречу ему…

Сейчас вспомнила Авалову, и стало как-то неприятно…

3 декабря [1906 г

.]. Воскресенье

Волнуюсь перед завтрашним днем… Мне кажется, что мнение Станиславского будет иметь для меня какое-то решающее значение…

Если он останется доволен, тогда, быть может… Господи, даже дух захватило, – будет заниматься со мной…

Как хорошо! Какие мечты!

Но, по всей вероятности, – только мечты… Это невозможно! Это уже слишком…

И вдруг, после того как ему столько наговорили про меня, он будет ждать страшно многого и, увидав, что особенного ничего нет, – махнет рукой и скажет: «Вздор…»

Ой, это страшнее всего…

4 декабря [1906 г

.]. Понедельник

«Снегурку» отложили на неопределенный срок.

Досадно ужасно!

Василий Иванович на репетиции сказал мне, что у меня – «томные» глаза, и смеялся. Хороший!

Когда он пришел, мы с Братушкой [С. С. Кировым] ходили по коридору и пели. «А вы хорошо поете!.. Это „Садко“209? – я знаю», и пожал руку так крепко… Все-таки, как ни работай, как ни забывайся, а мысли всегда около одного… Люблю, люблю, люблю!

5 декабря [1906 г

.]. Вторник

Сегодня во время 7-й картины Василий Иванович опять взял мою голову к себе. Я придвинулась к нему совсем близко, вплотную, спрятала свою голову в складках его балахона, и так хорошо мне стало, так легко и ясно на душе, так крепко почувствовала себя под какой-то его защитой…

Поздно очень. Скоро 3 часа. Надо спать.

6 [декабря 1906 г

.]

Сегодня во время «Горя от ума» Василий Иванович опять был ласковый, приветливый и простой такой.

Мария Николаевна [Германова] назвала меня почему-то хитрой… Я обиделась. Тогда она повела меня к себе в уборную и все упрашивала не сердиться, говоря, что она не разумела под этим нехорошей хитрости, а просто ум и умение владеть собой. Все-таки не знаю, но минутами что-то тянет меня к ней… и тогда она представляется мне такой хорошей, такой чистой, и хочется тогда открыть ей всю душу…

Вот сейчас поймала себя… Пишу, а думаю все о нем.

Он, он, и больше ничего…

Я с ума сойду!

7 [декабря 1906 г

.]

Сегодня Василий Васильевич [Лужский] сказал мне, что говорил обо мне с Василием Ивановичем, и Василий Иванович очень хвалит меня и возлагает на меня как на актрису большие надежды в будущем… Откуда это, как так? А Братушка [С. С. Киров] сегодня сказал мне, что Качалов ко мне неравнодушен, и маленькая Маруська [М. А. Андреева (Ольчева)] все уверяет, что он любит меня…

Неужели это правда? Неужели это возможно.

Я так люблю его!

Это погубит меня! Я не могу работать, не могу ни на чем сосредоточиться! Все время я думаю о нем… Только о нем.

И лицо мое улыбается, и на душе становится ясно, хорошо и радостно. Точно солнце светит мне и посылает свои теплые, ласкающие лучи мне навстречу!

Так хорошо – думать о нем!

Так хорошо любить его!

Сколько гордости ношу я в себе от сознания, что тот, кого я люблю, стоит на такой большой, недосягаемой высоте!

«Чудный! – нет равного тебе в целом мире»!

8 [декабря 1906 г.

]

Опять сейчас что-то тоскливое сжало сердце. Стало тягостно и нехорошо.

Хочется бежать куда-то без оглядки!

9 [декабря 1906 г

.]. Суббота

Около 6 часов.

Мучительно на душе…

Так нехорошо, так нехорошо, что не дай бог!

Господи! Какой это ужас!

Такое чувство, точно в самую глубь раны пропустили что-то острое, колючее и безжалостно бередят ее и растравляют.

Доходит почти до физической боли.

Тяжко! Василий Иванович не поздоровался и перед 3 актом не подошел и ни слова не сказал…

После III акта у меня кружилась голова, раздиралось [душа. – вымарано.] все внутри… Думала, что сойду с ума. В ужасном настроении пошла на IV акт. Уселась с Лаврентьевым. Я не выдержала и сказала ему, что тоска гложет… [два слова вымарано] настроение ужасное – хоть вешаться впору. Сидели, говорили…

Подошел Василий Иванович и вдруг так неожиданно – «Аличка» (передразнил Братушку [С. С. Кирова]) и улыбнулся так приветливо, ласково… Точно теплый луч упал в душу… Спала какая-то тяжесть, стало легче…

Он говорил о чем-то с Андреем Николаевичем [Лаврентьевым], а я потихоньку, исподлобья смотрела на него, думала о том, как он бесконечно дорог мне, и тоска жала грудь… И делалось так больно, так жалко… чего-то.