Алька. Кандидатский минимум

Кинотеатр, в который мы заявились, произвёл на нас неизгладимо яркое впечатление, и было чем. Логика местных властей, строящих такие дворцы, мудра и понятна – севера́, однако, в смысле Крайний Север – две недели весна, полтора месяца лето, две осень и десять месяцев зима, людям надо где-то провести время, поэтому-то нас так поразило то, что мы увидели. Огромное фойе кинотеатра, в сущности, являлось зимним садом с большим количеством раскидистых деревьев и растений, в зелени которых прятались скамейки и кресла, где можно было долгими полярными вечерами неплохо провести время. Но больше всего нас порадовал и удивил буфет – там наливали! Причём ассортимент напитков был как в хорошем ресторане – там мы и зачекинились. Изначально-то мы думали принять по рюмочке перед сеансом просмотра и всё. Мечты, мечты, где ваша сладость? Да что там рюмка, после наших спортивных упражнений по переноске носилок с бетоном – дождинка, упавшая в жерло вулкана. Пришлось повторить, повторили – вспомнили, что надо поесть, взяли чего пожевать, чего не помню, ну, под еду-то надо, конечно, было тоже по чуть-чуть. Вскоре стало понятно, что в кино идти нет смысла, так как не интересно никому, и вообще никуда не надо идти – надо сидеть, любоваться рододендронами, розами, аспидистрами, выпивать с друзьями, беседовать.

В место своего обитания мы явились часов в одиннадцать, неся на руках двух не выдержавших тяжести беспросветного труда козерогов, что навлекло на голову нашего бригадира очередную порцию люлей и очередное последнее предупреждение.

Крупным объектом, на который нас направили после трубы, было бомбоубежище – строители накосячили с гидроизоляцией, надо было исправлять. Гидроизоляция была очень современная по тем временам – была выполнена из полиэтиленовых листов с анкерными креплениями для фиксации в бетоне. Всё бы ничего, только рабочим надо было растолковать, что листы гидроизоляции между собой надо сварить, проинструктировать, как сварить между собой полиэтиленовые листы, и, конечно, предоставить оборудование для сварки, но что-то пошло не так – они просто не были сварены между собой, ну а поскольку здание бомбоубежища, как и положено, располагалось в земле, точнее, в вечной мерзлоте, то летом его заливало талыми водами, когда верхний слой этой самой вечной мерзлоты становился не вечным – в смысле таял.

Здание по периметру было уже откопано. Нам выдали топоры, которыми мы срезали модную, явно заграничную гидроизоляцию, после чего по старинке стали промазывать стены и крышу здания гудроном, который растапливали на кострах. Надо сказать, что это простое занятие не так про́сто. Пара ребят решила ускорить процесс, и один плеснул из ведра гудроном на стену. Гудрон – вещь капризная, то прилепится – не отдерёшь, то фиг прилепишь. Так и произошло, а поскольку он плеснул вбок от себя, то по закону, гласящему, что угол отражения равен углу падения, так вбок и отлетел, угодив в физиономию работающего рядом товарища, где и прилип, причём весьма основательно. Видно, решил, что его сюда и направляли. Ожёг, санчасть, скандал, и, как результат, отстранение нашего бригадира от должности и назначение нового. Вспомнили всё. Назначили нам бригадира из нашей же группы, двое его приятелей из нашей бригады рекомендовали его самому главному стройотрядовскому командиру – он работал на их кафедре.

Несмотря на все эти перипетии, за неделю-полторы мы отскоблили стены и крышу бомбоубежища от полиэтилена, обмазали гудроном и оклеили рубероидом – наша работа была окончена.

Какое-то время мы ещё сколачивали опалубку под бетонные основания для флагштоков, каковые планировали установить у входа в АБК «Норникеля», но всё когда-нибудь заканчивается – пришла, наступила сладостная минута определения размера наших заработков. Новый бугор ушёл на совещание, вернулся со списком и на классной доске написал наши фамилии и суммы заработков каждого. Все бойцы получили по девятьсот рублей чистыми, бригадир – тысячу двести. Такая разница вызвала недовольство у народа, руководил по сроку мало, за что? Впрочем, пошумели, покричали и легли спать.

На следующий день с утра нам выдали деньги, после чего нашу бригаду от греха подальше, чтобы опять не накуролесили, отвезли в аэропорт. Болтаясь по вокзалу, зашел в небольшой ювелирный магазинчик, разглядывая витрину, увидел серьги с бриллиантами огромной, как мне показалось, величины стоимостью тысяча семьдесят рублей. Поинтересовался у продавщицы:

– А как эти камушки в серёжках, нормальные?

– Да обалденные, привезли к новому году для плана, а кто их у нас тут купит? Два раза уценили, а толку-то? А камушки хорошие.

Я загорелся идеей: а что если купить Милке? За семь лет ни одного приличного подарка не сделал. Денег, конечно, не хватает, перехвачу у кого-нибудь из ребят. Пошёл обсудить с пацанами, но меня так обсмеяли и раскритиковали мою идею, что мне она тоже показалась неудачной.

А потом жалел, что послушал их – не в деньгах счастье. Хотя, конечно, и не в их отсутствии.