Алхимик и королевский ингредиент

Мир вокруг начал меняться: испарились облака, небо стало похоже на зернистую ткань. Пропала трава, обнажив черную землю, исчезла листва с деревьев.

– Для чего ты пишешь? Для кого? Только тешишь свое самолюбие! Вымещаешь свою обиду, свое недовольство… свою слабость. Что ты пытался создать, жалкий трус, комедию? Ха! Трагедию? Нет! Сплошной абсурд!

Стволы деревьев теперь выглядели неестественно, как если бы их вылепили из влажной глины детскими руками. Трибуны амфитеатра расплывались, будто оказавшись за мутным стеклом.

– Хватит! – рычал алхимик, сдавливая ребра королевы.

– Ты это, замолчи! – погрозил пальцем луковый дед. – Я могу заставить!

– Ну, давай! – хрипела Марго сквозь слезы. – Без актеров твоя пьеса ничто. А ты – никто! Без нас! Ты! Никто!

Луковый дед зажал руками уши и повалился там же, где стоял, как капризный ребенок.

– Молчи, молчи-и… – тянул он, катаясь по песку.

Амфитеатр растаял миражом, небо сплавилось с горизонтом, а затем залило все вокруг, словно река при паводке. Реальными остались площадка и горстка «актеров» на ней.

– Молодец… – процедил Сейн. Он обнаружил, что может притянуть Марго к себе, достать до ее спины.

Королева пыталась восстановить дыхание, глядя по сторонам.

– Из-за меня… теперь весь мир такой?

Сейн промолчал.

– Смотри! – крикнула она. – Вон там! Сковородка! Видимо, она провалилась сквозь трибуну, как миска сквозь стол. Эй! Слышишь, твоя сковорода!

Луковый дед слышал лишь собственные рыдания. А Сейн и Марго продолжали танцевать.

– Король успел тебя… коснуться? – спросил алхимик, нащупав место, где хитон Марго заправлялся в штаны.

Она, и так уже раскрасневшаяся, залилась краской еще сильнее.

– Ты знаешь!

– А кто-то другой… – Пальцы боролись с тугим ремнем. – Кто-нибудь еще?

– Я могу достать зубами до твоего горла.

– Скажи.

– Нет!

Сейн чувствовал жар от ее глаз, как от углей. Ему удалось запустить руку ей под хитон, коснуться горячей кожи на пояснице.

– Что ты делаешь? – Визг резанул по ушам.

– Терпи. Будет больно, но ты терпи. Если что и может дописать пару строк… так только кровь.

…Он смотрел прямо на нее, расцарапывая ей кожу на спине, впиваясь в мягкое тело ногтями, пока под них не забилась кровь. Понимал: отвести сейчас взгляд – значит предать. Однако мечтал, подобно старику, закрыть уши, чтобы не слышать, как она шипит от боли.

Марго не видела, как за ней выросла тень. Как наполнилась тьмой, словно раскрытая пасть могилы. Не услышала, что алхимик шепнул себе под нос.

Они перестали танцевать и чуть не рухнули от неожиданности. Ноги болели, стянутые невидимыми жгутами, крохотные молоточки били по вискам.

…Сейн подскочил на край площадки, туда, где еще недавно были трибуны. Взял зависшую над землей сковородку. Постучал по ней, привлекая внимание лукового деда.

…Старик выудил из глубоких карманов пару луковиц, покрошил вместе с шелухой. Вытащил подгнивший помидор, раздавил в руке, добавил к луку. Посыпал невесть откуда взявшимся перцем так, что месиво почернело. Снял с шеи пучок сушеных трав, оторвал половину. Поставил сковороду к огню. Никто не успел заметить, откуда взялся костер.

– Чабрец, конопляные листья, кривоцвет… – перечислял алхимик, наблюдая за движениями старика. – Это не суп. Он пытается успокоить разум.

Луковый дед шкрябал ложкой по сковороде и приговаривал:

– Ух, зараза!

Предлагал Сейну и Марго, но те отказались. С каждой ложкой взгляду старика возвращалась осмысленность. А потом вернулся и привычный мир. Разом, как по щелчку.

Измотанные селяне разбредались, уползали сами и помогали тем, кто был не в силах идти. Никто не осмелился поднять головы, хотя бы обернуться.

Пока старик ел, а Марго растирала уставшие ноги, Сейн поднял с земли уцелевший пучок трав. Вынул из мешка небольшой котелок и флакон с мутной жижей. Залил травы. Добавил оставшуюся шелуху, проговаривая что-то одними губами, и придвинул к огню.

– Они не забудут. Вернутся с подмогой, – сказал он старику. – Тебе надо уходить.

– Боишься за меня? – спросил тот, облизывая ложку.

– За них.

– Уйду, не волнуйся. – Старик улыбнулся. Все еще грязный и страшный, он больше не походил на безумца, а его глаза были слишком живы и молоды для окружающих их морщин. – У меня до-олгий путь.

Что-то в его внешности не давало отвести взгляд. Отмой его, подстриги седые кудри, расчеши и умасли…

– Ты изменился, Афолло. – Алхимик понизил голос, чтобы Марго его не слышала. Ему не хотелось ее расспросов, объяснений от старика он ждал еще меньше.

– Все меняется, Сейн, тебе ли не знать, – так же тихо ответил бард.

Варево начало закипать, и Сейн отодвинул котелок от углей.

– Остуди и возьми с собой. Это гораздо лучше твоей жарёхи. Пару капель на язык будет достаточно.

Афолло кивнул. Сейн поднялся и помог встать Марго, та вцепилась в его руку, требовательно заглянула в лицо.

– Ладно. – Алхимик вздохнул и навис над стариком. – Кто ты? Бард? Чародей? Шаман?

«Он не залез в окно Иоланты. Вошел по воздуху».

– Бог? – Афолло рассмеялся. – Ты ведь это хотел спросить.

Сейн фыркнул.

– Отвечай. – Марго блеснула огоньками в зрачках. – Наши роли распределены свыше?

Старик сложил руки на коленях.