Алхимик и королевский ингредиент

Сейн хмыкнул. Проклятый купец, с которым он так долго возился, затащил его сюда, а теперь еще смеет указывать?! Неблагодарному мало того, что для него сделали, он хочет еще и кинжал?

– Не слушай их! Отдай, – повторил схеот тверже.

Он ранен и еще слишком слаб. Хватит одного удара…

– Кого – их? – Сейн не узнал собственного голоса.

А потом он понял. Хор на самой границе слуха. Тысячи невидимых губ, глоток и языков. Шепот, который можно спутать с шорохом сползающего по дюне песка. Он узнал этот шепот. Он уже слышал его однажды и ни с чем больше не спутает. Но в прошлый раз в нем не было такой силы, такой… власти.

– Исалар… Кинжал!

Холод жег руку, полз по костям к предплечью. Сейн медленно вложил кинжал в раскрытую ладонь Вассада, чувствуя, что сухожилия, стянутые морозом, вот-вот порвутся… И тотчас голоса умолкли, по телу растеклась слабость. Его покидало нечто жуткое, страшно недовольное его непослушанием. Закружилась голова.

– Ты сильный, – сказал Вассад уважительно, обойдя его полукругом. – Это хорошо. Мне не хотелось бы тебя убивать.

Сейн оглядывался, все еще ожидая услышать шепот в темноте.

– Ты уже догадался, кто я. – Это был не вопрос.

Разбойник продолжал ползти прочь, захлебываясь рыданиями, но про него уже все забыли. Он и его дружки забрали только кинжал, не осмелились коснуться ни монет, ни камней. Потому что схеотам с детства читают поучительные сказки о тех, кто рискнул позариться на сокровища колдуна.

– Твоя рана. Она заживает слишком быстро.

– Я и забыл.

Вассад распахнул халат и плашмя приложил клинок к черному набухшему рубцу. Плоть зашипела, едва ее коснулась сталь, и схеот зарычал сквозь стиснутые зубы. Когда он убрал кинжал, вместо раны по раскрасневшейся коже тонкой нитью тянулся розоватый шрам.

Вассад разогнулся, будто разом став выше, моложе и крепче в плечах. От его бледности не осталось и следа.

Сейн молчал. Закончив изучать его неподвижное лицо, Вассад сказал с легким разочарованием:

– Ты совсем не напуган.

Эти слова заставили Сейна улыбнуться, обнажив зубы. Чего ему бояться?

Ведь он нашел того, кого так долго искал.

Паучья ферма

Уцелевшая часть моста торчала из скалы осколком гнилого зуба, расшатанного и готового вот-вот рухнуть в пропасть.

Сейн сидел на камне у края обрыва и тискал лису. Та кряхтела, блаженно закатив глаза и высунув язык. Пальцы утопали в густом меху среди бегающих рыжих огоньков, горячих ровно настолько, чтобы греть, но не обжигать. Изредка алхимик выпускал беса порезвиться вдали от людских глаз, и тогда лиса срывалась в лес или неслась по лугам, окруженная роем искр. Возвращалась она лишь под утро, сытая и довольная. Возвращалась всегда, пусть кровь на горлышке бутылки давно высохла и стерлась.

– Что делать будем? – спросила Марго, тоскливо вглядываясь в ущелье.

Такое глубокое, что дневной свет не добирался до дна. Если прислушаться, можно было различить, как далеко внизу бежит стремительный ручей, прыгая с камня на камень. Где-то там нашли покой обломки моста. В таверне неподалеку сказали, что землетрясение разрушило его совсем недавно и теперь все торговые пути в Бердонию лежат в обход.

– Ну?! – нетерпеливо переспросила королева.

Сама она старалась к лисе лишний раз не подходить, опасаясь, что с ней волшебное пламя не будет так милосердно. К тому же Марго еще помнила, как едва не оказалась в хищной пасти такого ласкового на вид зверя. Оттого и начинала злиться всякий раз, когда Сейн забывал про нее, слишком много времени уделяя своему карманному бесу.

– Я считаю, – ответил алхимик, не поднимая головы. Лиса у его ног завалилась на спину, подставляя руке обгоревшее пузо. – Отсюда мы бы добрались до Рифстелла дней за пять. Теперь придется спускаться вдоль хребта до самого моря, это займет дня четыре, но, скорее, те же пять. Если двигаться потом на север, то будем у Акульего залива еще через пять. Можно пойти вдоль побережья на юг, к Лагии, и надеяться отыскать в одном из портовых городков достаточно большой корабль, который возьмется отвезти нас к землям Калерау. Но тогда нам должно крупно повезти, лагийцы редко держат курс на север.

Королева закусила губу.

– В любом случае мы теряем минимум пять дней.

А это значит пять лишних дней в седле, из которого все сложнее выбираться ближе к вечеру, когда сводит ноги и ломит поясницу. Пять ночевок в грязных комнатах таверн или под открытым небом.

Марго и раньше покидала пределы своего эрлинга, отец часто брал ее и в столицу, и на пиры к соседям. Но те дороги казались частью веселого приключения и обязательно рано или поздно выворачивали к дому, к теплу камина и мягким простыням. Сейчас же всякая лига, оставленная за спиной, прибавляла усталости, всякий поворот на распутье таил в себе угрозу.