Алхимик и королевский ингредиент

Позабытая в большей части Серпа имперская рунопись, некогда тайный язык древней касты жрецов и первых Свитков, отличалась сложностью и хитрыми законами, каждый ее символ мог вмещать в себя несколько смыслов. Некоторые историки до сих пор утверждают, что именно руны передавали истинную суть священных текстов, а все последующие переводы только сильнее ее размывали.

И если формулы заклинаний были руслом для силы чародея, то жрецы объясняли свои чудеса божественным вмешательством.

Сейн всегда подозревал их в лукавстве и считал, что ответ скрыт в самих писаниях.

Знакомый с рунописью лишь поверхностно, он не без труда соотнес по памяти гравировку амулета со строчкой из Свитков. Зачарованный металл должен был защищать владельца «от дурного взгляда, богопротивного слова, жеста и шепота» – то есть от большинства заклинаний. Это казалось разумным, учитывая, что Гарванус охотился именно на чародеев. И объясняло его успех.

Куда сложнее было выявить, какие слова из священных писаний открывают путь волшебству: ошибись хоть на руну, и чудо не сработает точно так же, как не сработает заклинание, если графема или глиф в формуле окажутся не на своих местах.

Больше всего Сейна интересовало, сможет ли он воспользоваться скрытой в амулете силой, допиши на кольца что-нибудь еще. Но для этого придется сначала разговорить какого-нибудь сведущего в рунописи жреца или надеяться, что в библиотеке Рифстелла отыщется больше ответов, и разобраться самому.

Марго, узнав, куда он тратит столько времени, поинтересовалась:

– Давно хотела спросить: как так вышло, что тебя трясет от одного упоминания храмов, но ты так хорошо знаешь их Свитки?

Впервые он нырнул поглубже, пытаясь разглядеть в море жреческой чуши хоть проблеск смысла, еще когда учился в академии. И позже, уже лишившись сил. Но отнюдь не затем, чтобы утешить опустевшую душу.

Сейн не медлил с ответом:

– Я буду читать то, что читают они, буду стремиться узнать то, что знают они, и думать так, как думают они. Я могу даже прикрыть глаза и на миг представить, что верю в то, во что верят они.

– Но зачем?

– Чтобы всегда помнить, что нас разделяет. И чтобы однажды не обмануться, приняв врагов за друзей.

* * *

– Пять капель развести в кружке теплой воды. Не горячей. Не холодной. Теплой. Пить за день до и два дня после.

Девушка, замотанная шарфом так, что остались видны лишь глаза, быстро кивнула и сгребла пузырек со стола. Бросила три серебряные монеты и вышла прочь, не проронив ни слова.

– Отвратительно! – Марго лежала на кровати, закинув ноги на стену. – Ты поощряешь распутство!

– Неужели? – Сейн принялся разливать остатки зелья по флаконам. – Они найдут способ оправдать распутство и без моей помощи. А нам нужно на что-то нанимать корабль. Любовь без последствий хорошо продается, к тому же у меня теперь есть нужные ингредиенты.

– Разве это любовь?

– Любовь бывает разной. Или ты думаешь, что они все ринутся изменять мужьям и прыгать по койкам? Возможно, кто-то боится холодных зим и засушливого лета, когда нечем кормить голодные рты.

– Ты не можешь знать.

– Мое дело варить, а не спрашивать. Да и последствия без любви еще страшнее. Если бы я не вырвал тебя из рук короля, если бы вернул ему мужскую силу, разве не хотела бы ты себе такой пузырек?

Марго дернулась так, что чуть не свалилась с кровати головой вниз. Схватилась за живот, застонала.

– Пей отвар.

– Мерзкий! Смотреть на него не могу.

Боль застала Марго в пути, и они решили переждать в ближайшем городишке пару дней, прежде чем королева вновь сможет сесть на лошадь.

– Вот скажи, алхимик, почему тебе под силу превратить человека в василиска, но не сделать так, чтобы меня каждый месяц не терзал изнутри разъяренный барсук?

– Женский организм подобен роялю. Можно разрубить рояль и пустить на дрова. Можно распилить и сделать табурет. А настроить рояль – совсем не то же самое, что на нем сыграть. Нужны особые навыки… или очень редкий ингредиент, помогающий нарушить парочку правил.

Марго с интересом посмотрела на Сейна. Она постоянно забывала, сколько всего он повидал в своих странствиях. До нее только доходили слухи о корпариканском музыканте, изобретателе дивного инструмента, чья мелодия способна вырвать душу из тела. И после ее возвращения человек уже не бывает прежним. Королева могла лишь мечтать однажды испытать это на себе.

Через распахнутое окно влетел далекий вскрик:

– По ж-жопке!

И сразу за ним девичий визг.

– Сколько здоровья женщины сгубили, подавляя свои желания в любви. Из страха последствий, осуждений. А потом бегают по городу суккубы и щиплют их за искалеченные чувства…

Марго кивнула на окно:

– Будешь что-то с этим делать?

– Было бы неплохо. Если это и правда суккуб, за его слюну можно выручить хорошие деньги, в Бердонии еще сыщутся заклинатели, готовые платить. Тогда нам бы точно хватило на корабль. Есть у меня предположение…

В дверь постучали. Бейтс мялся на пороге, и Сейн уже собирался предложить ему помощь с больными, но тот отмахнулся:

– У меня всего хватает. Парень очнулся.