Альманах «Литературная Республика» №3/2013

– Успокойся, – поглаживал он ей голову своей шершавой мужской рукой. Немного успокоившись, она рассказала о том, что услышала от сына, о Марии Егоровне. Муж слушал ее внимательно, поглаживая ее голову, волосы на ее голове цеплялись за его шершавые и мозолистые ладони, но она этого не замечала…

Потом оба долго молчали. За окном уже в дымчатой пелене, затухали последние звездочки, начинался рассвет. Звонко прокукарекал петух, объявив о наступлении нового дня. Эхом вторили петухи со всех сторон. Пробуждалась природа, животные и люди. Где-то начали лаять собаки. Первые лучи солнца освещали небосвод, воздух в эти предрассветные минуты обдает прохладой. Степан Васильевич передернул плечами, почувствовав прохладу, накинул на плечи рубашку и осторожно уложил жену, Уставшая, обмякшая после слез, она опустила голову на подушку, накрыв ее одеялом, он вышел. Все небо было ярко освещено алым светом от лучей восходящего солнца. Степан Васильевич, высокий и статный мужчина, докурил сигарету до конца и вернулся в дом.

Взвесив каждое слово, Степан Васильевич нарушил молчание: «Нужно – съездить к ней! Ты давай, мать поспи, наберись силы. Они тебе сейчас пригодятся!».

Краткосрочный отпуск Ивана приближался к концу.

Сборы были недолгими. Тот же автобус, на котором Иван приехал к родителям, в родное село. Тот же водитель с хриплым, прокуренным голосом довез их до станции. И вот все трое: отец, мать и сын идут по селу к крайнему дому, где проживает Мария Егоровна…

Из-за плетней поглядывают любопытные сельчане на лицах выражение: «К кому же это люди приехали?»

Подойдя ближе к калитке, все трое остановились. Антонина волновалась. Она подняла глаза на мужа, ее ладони и подмышки от волнения вспотели. Он взял ее слегка дрожащие руки в свои, и нежно ободряюще сжал их.

– Входи, входи, – улыбнулся он и подтолкнул жену вперед, поставил у калитки большую дорожную сумку с подарками и гостинцами – продуктами, что привезли они с собой.

– Хозяюшка! – громко окликнул Степан Васильевич, войдя во двор.

На крыльце появилась опрятно одетая старушка. Рассматривая привезших, она спустилась ближе.

– Ко мне? – удивленно спросила она.

– Доброго здоровья, Мария Егоровна, – поклонился Степан Васильевич и вышел вперед. За его могущим телом стояла Антонина.

Иван, как и бывает в молодости, озорно спрятался в кустах, делая «сюрприз».

– Что-то не признаю я вас, – подошла бабушка ближе к ним.

И тут из-за калитки, из кустов, выбежал радостно Иван. Подбежал к ней. Обнял ее, слегка закружил. Лицо Марии Егоровны засияло.

– Батюшки, – просияла старушка. – Сыночек, Ванечка, вот обрадовал старуху, так обрадовал! А ведь я так расстроилась. Хотела написать твоему командиру письмо о том, чтобы тебе добавили еще три дня, а адреса-то и не знаю…

– Мария Егоровна, знакомьтесь: это моя мама Антонина Николаевна. А этой мой отец Степан Васильевич, – представил Иван поочередно.

– Проходите, родимые, проходите в дом, – засуетилась старушка, приглашая их в дом.

У плетня появилась соседка. Увидев ее, Мария Егоровна весело улыбнулась: «Заходи Анастасия в дом! Гости у нас!» Словно сбросив лет, эдак, с десяток, она по-молодецки стала хлопотать. Не знала, как получше, угостить неожиданных гостей? Где лучше усадить?

Анастасия пришла не с пустыми руками. В большой корзине, которую она держала в руках, было много гостинцев. Отдышавшись, она с трудом взгромоздила корзину на стол и стала вынимать из нее продукты.

– Не знаю почему, вчера вечером поставила тесто. И вот пироги готовы, – низким грудным голосом приговаривала она, доставая из корзины яства, – как будто чувствовала приезда гостей. От пирога исходит вкусный запах. Здесь были и соленья, и варенья и первачок в бутыли.

– Как же ты все это донесла? – искренне удивилась Мария Егоровна, охая.

– Своя ноша тяжелой не бывает! Чуяла я радость! Чуяла всей душой.

А душа ее, судя по ее комплекции, была огромной.

– Мария Егоровна, мы тоже не с пустыми руками, – громогласно объявил Степан Васильевич, – Иван, сынок, неси угощение к столу!

И все помещение наполнилось запахами вкусного ароматного копченного, сала, пирога с мясом, соленьями и все смешалось в аппетитный аромат.

На стол женщины накрыли быстро, после первой рюмочки за знакомство у Марии Егоровны скатились слезинки. Выпили в память о погибших.

– Ешьте, угощайтесь, мои дорогие. Вот хлеб свой. Мне нравится его печь. Правда, не кому. Так я спеку и на станцию снесу, там уже ждут. Я люблю угощать. Пусть едят на здоровье.

– Хлеб, ваш, Мария Егоровна, отменный! Я, наверное, весь его один съел, – говорил Степан Васильевич, откусывая большой кусок.

– Слава Богу, что нравится, я еще испеку. Ешьте на здоровье!

Сытые и довольные, они сидели долго за столом. Разговоров было много. Уже темнело, когда соседка ушла, мужчины пошли покурить.

Прибирая со стола, Мария Егоровна взглянула на Антонину Николаевну. И тут между женщинами начался тот душевный разговор, присущий только большой душе, умеющей крепко любить, и хранить эту любовь, несмотря на все трудности на своем жизненном пути, пережив много горя и страданий.