Алмаз твоих драгоценных глаз (СИ)

В день Х я решаюсь попрощаться с Китнисс заранее, и наедине пожелать ей удачной поездки, но прямо напротив ее дома замечаю невысокого невзрачного полноватого человека, выходящего из служебной машины с тонированными стеклами. Ошибки быть не может. Я слишком много раз видела его по телевизору и в своих снах. Это президент Сноу. Что он забыл в Дистрикте-12, да еще и рядом с домом Победительницы Семьдесят Четвертых Голодны Игр? Может быть, такая традиция есть: президент наставляет нового Победителя перед Туром, просто я не знаю, ведь на моем веку двенадцатый дистрикт не выигрывал. А может, этот всемогущий человек приехал в такую даль специально ради моей подруги. Что же такое происходит в самом деле? Страшно, страшно думать обо всем этом…

На всякий случай возвращаюсь домой и не высовываю носа до назначенного часа прощания. Папе о приезде Сноу не говорю: не за чем ему знать и волноваться. Скорее всего, мои догадки окажутся бурей в стакане воды, и я зря нагнетаю обстановку.

В два часа по полудню предпринимаю еще одну попытку проводить нынешних Победителей и опаздываю… Куча телевизионщиков уже раскинули свои шатры и установили дюжину камер, чтобы снять «несчастных влюбленных» со всех ракурсов. Меня не пускают дальше вывески «Деревня Победителей». Огорчаюсь второй раз за день и иду на площадь смотреть на Эвердин и Мелларка по огромному телевизору. Прощание удается на славу. Китнисс, одетая в шикарную шубу из белого горностая и меховые наушники, напоминает Снежную Королеву, величественную, гордую и прекрасную. Пит, бегущий к ней на встречу, элегантен и сдержан в своем черном пальто с отложным воротником и белоснежным шарфом. Он подхватывает возлюбленную на руки, но не удерживает равновесие и падает в ближайший сугроб. Влюбленные целуются, валясь в снегу, смеются и выглядят вполне счастливыми. Как здорово, что они помирились, пусть больше никогда не ссорятся и всегда будут вместе! Через несколько минут они садятся в машину и уезжают в трехнедельное турне по одиннадцати дистриктам и на праздничный банкет в Капитолий, я же остаюсь в двенадцатом ждать воскресенья.

В назначенный день еще затемно я выхожу из дома. Забор, решетка, кусты, припорошенные снегом, и я снова в лесу. Первый раз здесь одна, без Китнисс. Пьянящие чувства безграничной свободы и трепета охватывают мое тело. В лесу ухает сова, где-то вдалеке стучит по дереву дятел. Стройные березы покачиваются на ветру, прикрывая голые ветки белоснежными вуалями. Наслаждаясь этой красотой и широко разведя руки в стороны, я, не видя дороги, мчусь вглубь леса, даже не пытаясь затормозить. Я хочу видеть Гейла. Хочу говорить с ним, слышать его голос и любоваться его глазами. Интересно, а где он?

Страшная истина снежной лавиной обрушивается на мое сознание. Я знаю только одну несложную тропу, а он может быть где угодно. Китнисс никогда не показывала место их встречи, и я всего пару раз видела его ловушки, и не запомнила, где он их расставляет, и, кажется, огненная девушка упоминала, что каждую неделю он меняет места своей охоты.

Почему же я не подумала обо всем этом раньше? Нужно было договориться о встрече заранее, дождаться его у входа в лес. Только бы он вряд ли согласился… И как же я найду его теперь?

Хожу вдоль деревьев, пытаясь отыскать протоптанные дорожки. Все без толку. Снег давно завалил его вчерашние или позавчерашние следы, занимаясь точно также теперь моими. В центре леса все деревья одинаковые, ориентиров нет, или я просто их не знаю и не хочу замечать. Через час я уже даже представить не могу, где я нахожусь, и где та тропа, которая ведет к дому. Ноги окончательно окоченели, шерстяные варежки где-то потерялись, и, должно быть, какая-то шустрая ворона прихватила их в свое гнездо. Слезы душат мое горло, грозясь пролиться, глаза щиплет от жалости к себе. Я не знаю, где дом. Я заблудилась.

‒ Помогите, помогите мне, ‒ шепчу я, прислонившись к толстой березе и прижав окоченевшие пальцы к губам, пытаясь согреть их дыханием. Страх заполняет мое сердце. Как мне теперь выбраться? ‒ Помогите, ‒ на этот раз кричу я, не сдерживая рыданий.

– Видимо, дела у мэра Андерси совсем плохи, раз его дочка промышляет в лесу, – внезапно раздается тихий голос прямо над моим ухом. Я вскрикиваю и резко оборачиваюсь. Глаза высыхают мгновенно, а ликующее сердце начинает, как бешеная птица в клетке, колотиться внутри, пытаясь выбраться наружу. Гейл… Одетый в длинную кожаную куртку и высокие сапоги с раскрасневшемся от мороза лицом с чуть насмешливой улыбкой и луком, перекинутым через левое плечо, напоминает мне древнее скандинавское божество, спустившееся с небес, чтобы вытащить меня из чудовищных лап холодной смерти.

‒ Гейл! Гейл, ‒ визжу я от радости, смеясь, плача и пританцовывая на месте. Меня больше не беспокоят озябшие ноги и потеря перчаток, сейчас важно только одно: он здесь, он рядом, и он меня не оставит.