Алмазный трон

— То было под Острожцем, — отозвался, наконец, Угрим. — А к ханьской Стене невозможно подвести ни насыпь, ни подкоп. Уж если она срезает Тёмные Тропы, то и намёт из песка разметает в пыль.

Помолчав, князь добавил:

— На эту Стену можно гнать только людей.

— Не забывай, коназ, это наши люди, — сквозь зубы напомнил Огадай.

— Других у меня нет, — пожал плечами Угрим.

Угрим, Феодорлих и Огадай совещались недолго. По большому счёту, они и не совещались вовсе. Ищерский князь просто высказывал свои соображения по поводу штурма и — больше для порядка — спрашивал мнения союзников. Император и хан споря, кривясь и артачась, в итоге всё же соглашались со всеми предложениями князя-волхва. Не могли не согласиться. Ни тот, ни другой не были сведущи в войнах магов, а потому вынуждены были уступать главенство ищерскому волхву.

Угрим решительно брал в руки бразды правления чужими войсками. Его просьбы, обращённые к Феодорлиху и Огадаю, по сути, являлись завуалированными приказами. Формально император и хан оставались полководцами своих армий, но Угрим ненавязчиво начинал командовать ими самими.

Широкая плоская равнина перед Стеной идеально подходила для конного наскока, и Угрим решил первой бросить в бой лёгкую кавалерию.

Ряды пехоты и всадников, закованных в латы, расступились. Вперёд выдвинулись татарские лучники.

Разумеется, взять изгоном Стену, в которой не было даже ворот, князь не надеялся. Первая атака нужна была ему для того лишь, чтобы прощупать оборону противника и вынудить ханьского чародея показать, на что он способен. О том, сколько при этом погибнет народу, Угрим не задумывался. Что, впрочем, Тимофея уже не удивляло. Таков был князь…

И такова была цена победы.

Феодорлих, и особенно Огадай, чьи воины погибнут первыми, хмурились, однако держали своё недовольство при себе. У них тоже было время усвоить, что победы не даются легко.

Громыхнул большой барабан ханских сигнальщиков. Сразу два человека ударили по натянутой коже тяжёлыми деревянными колотушками, похожими на палицы. Гулкий звук разнёсся над равниной. Сигнал подхватили боевые барабаны тёмников и тысячников. Взревели рога и трубы.

Кавалерийский вал хлынул к безмолвной Длинной Стене.

— Гхурах! Гхурах! Гху-у-ура-а-ах! — грянул боевой клич кочевников.

Татарские всадники мчались на Стену с криками, воем и визгом, однако весь этот шум должен был не столько устрашить врага, сколько рассеять их собственный страх. Приказ был такой: добраться до Стены, промчаться вдоль неё, не въезжая в частокол рогаток и кольев, засыпать защитников стрелами и повернуть обратно.

Увы, всё вышло иначе.

* * *

Неприятельский лагерь раскинулся посреди плоской как дно чайной чашки равнины. Лишь одинокий тёмный холм высился у переднего края вражеского стана.

На вершине холма были видны маленькие фигурки людей, большие шатры ставки, длинная коновязь и яркие костры.

Холм прикрывала многочисленная стража. Но вовсе не она являлась его главной защитой. Насыпь из потемневшего песка была возведена сильным колдовством, и колдовство же её оберегало.

На этот курган уже не протянуть Тропы Диюйя.

От этого кургана шли потоки чужой магии.

И от него же враг начинал штурм.

Первыми западные варвары бросили на Стену лёгкую кавалерию.

Степные кочевники — давние соседи и извечные враги Поднебесной империи скакали плотно, выбрав для удара небольшой участок: три башни и два пролёта Стены между ними.

Чжао-цзы угрюмо смотрел перед собой.

Всё было готово к битве. Тропа под Стеной закрыта, армия собрана. Облачённые в чешуйчатые доспехи воины разных царств стоят в одном строю. Над крепостными зубцами поблёскивают щиты и шлемы. Густо топорщится лес копий с развевающимися бунчуками. В арбалетных ложах лежат стрелы. Пальцы лучников пробуют упругость натянутой тетивы.

Внизу ждут своей очереди воины, готовые в любой момент прийти на помощь тем, кто защищает Стену. В метательных машинах — уже собранных, снаряжённых, расставленных на башнях, боевых площадках и под Стеной — вложены снаряды. Вьются дымки костров. Колышутся знамёна…

Чжао-цзы наблюдал за штурмом с крайней левой из атакованных башен.

Конная лава приближалась. Тысячи копыт поднимали тучи пыли, сотни глоток выкрикивали боевые кличи и, казалось, на Стену надвигалась ревущая песчаная буря. Вряд ли всадники первой волны надеялись взять укрепления сходу. Но зато у каждого имелся тугой лук с двойным изгибом, клеёный из кости и дерева. И колчан, набитый оперённой смертью. И каждый был умелым стрелком.

Степные кочевники обучены пускать стрелы быстро и метко. Они прекрасно стреляют с седла, на полном скаку. И если подпустить врага на расстояние выстрела, то немало защитников Стены простится с жизнью. Но зачем подпускать, если можно этого не делать?

Чжао-цзы знал, чем встретить накатывающийся конный вал. В его распоряжении имелось кое-что получше обычных стрел. Кое-что, что однажды уже остановило вражеских воинов на Тропе Диюйя. И что остановит их сейчас.

— Хоцзян к бою! — приказал Чжао-цзы.

— Хоцзян! Хоцзян! Хоцзян! — эхом разнеслись над Стеной приказы сотников и десятников.