Альтераты: миссия для усопших

И, не обращая внимания на девушку, повернулся и пошлепал в комнату.

Девушка оставила входную дверь приоткрытой, осторожно зашла внутрь. Сбросив ботинки на толстой подошве, прошла босиком в указанном направлении.

Ромкина комната – диван-малютка, компьютерный стол, огромная карта звездного неба на одной стене, таблица Менделеева – на другой. Шкаф с книгами. В основном – справочники, энциклопедии, инструкции. Миниатюрный хрустальный глобус с чеканной надписью "За 1-е место", несколько кубков, медали на гвоздике у изголовья.

«Что я здесь хочу увидеть?» – мелькало в голове.

Дверь в комнату скрипнула, на пороге появился мужик:

– Нашла тетрадь свою?

Лерка схватила со стола первую попавшуюся:

– Да, спасибо, – она улыбнулась. – Скажите, а он уехал куда-то?

– Да куда он мог уехать?! – матюгнулся мужик. – С бандой своей, небось, где-то зависает. Сидели тут на кухне и девка еще какая-то с ними. Я их шуганул, вот и упёрлись…

Лерка затаила дыхание:

– Ясно…

– Ну, коли ясно, то вали отсюда. Мне на работу собираться надо, – невежливо пробасил мужик, отходя в сторону. Лерка несмело шагнула в коридор, ещё раз бегло посмотрев Ромкину комнату, надеясь увидеть что-то. И сердце тревожно ёкнуло: из-под кровати торчала ручка чемодана и бежевый бок в ярко-малиновую клетку.

Агафья была у Ромки. Вместе с его «бандой» они направились куда-то неделю назад. И исчезли. По крайней мере, исчезли Гаша и Роман. «Про друзей я ничего не знаю».

Она остановилась у лифта, нажала кнопку вызова.

Упёрлась ладонью в стену: голова и рёбра нещадно болели, дышать стало трудно.

«Куда они могли пойти?» – крутилось в мозгу. Убегая от стражи, она видела розовую куртку Гаши и оранжевое пятно, похожее на Ромкин пуховик. Как они могли там оказаться оба? Или это был её личный страх? А с ними сейчас все в порядке, сидят в кафе и лопают мороженое?

Лифт остановился на третьем этаже. Лерка приготовилась зайти в кабину, когда взгляд упал на стену: по поверхности зелёной масляной краски, поверх выцарапанных надписей и надписи фломастером "I love Каринка", из-под её пальцев растекались тонкие морозные узоры.

Глава 22. Дом на Фестивальной

Она забыла, как дышать.

Онемев, не могла отвести взгляд от разрастающегося узора. Длинные хвосты растекались по поверхности, расщеплялись павлиньими перьями, переплетались и укладывались пушистой изморозью. Лера отшатнулась: затейливые узоры зашевелились змеями, скалясь и поднимая вверх головы.

Двери лифта распахнулись, пахнув на нее серостью и гнилью. Совсем как в квартире Сони.

Лерка, не разбирая дороги, поскальзываясь и перескакивая через несколько ступенек, бросилась на улицу, только у торговых рядов сообразив, что погони за ней нет.

Присев на гранитный парапет подземного перехода, она перехватила руку, баюкая и усмиряя боль. От быстрого бега и испуга перед глазами расплывались, будто кляксы, тёмные круги.

Рагда сказала – не ждать, решаться и идти самой.

Надеяться больше не на кого. Ромка, Гаша – пропали. Татьяна – в беде.

Лерка поправила на груди подаренный Рагдой пузырёк, медленно встала.

Всего несколько автобусных остановок, и всё решится.

Сложнее всего было думать о матери. Если ничего не получится. Если она не справится и застрянет ТАМ, то, наверно, исчезнет также, как Ромка и Агафья.

Что станет с мамой?

«Может, вернуться?» – словно острый нож резало сердце сомнение, заставляя оглядываться и замедлять шаг. Из-за него она несколько раз пропустила нужный автобус, стояла задумчиво и беспомощно.

«Но, что если, это не прекратится никогда? – Лерка вспомнила разрастающийся морозный узор на стене. – Что, если это убьет маму? Так же, как убило Соньку, Дашу, Ромку и Агафью?». Стольких людей она уже потеряла. Ради чего? Ради того, чтобы продолжать терять?

Она приближалась к дому Сони Афанасьевой. Январское небо сурово смотрела на нее из-за тяжелых лохматых туч. Холодное солнце светило неохотно, лишь изредка бросая косые лучи на макушки обледенелых берез.

Поднимался ветер.

Не останавливаясь на детской площадке, миновав застывших у соседнего подъезда пенсионерок, неторопливо обсуждавших дороговизну на лекарства и «пустой» хлеб, она вошла в подъезд.

Несколько шагов по лестнице, и она уже стоит перед обитой темным дермантином Сонькиной дверью. И слышит за ней громкую музыку и грохот.

Неуверенно помявшись, она нажала на квадратик звонка.

Музыку приглушили, топот за дверью, и в следующее мгновение та распахнулась, выпуская на лестничную площадку розовощекого брюнета лет двадцати пяти, с голым торсом, в измазанных белой краской шортах. Лерка заглянула за его спину и осела: вывороченные проёмы, вычищенные до бетона полы и стены, уже покрытые свежим слоем черновой штукатурки, запах краски, клея. В Сонькиной квартире велся капитальный ремонт.

– Вам кого, девушка? – хохотнул парень.

– Это квартира Афанасьевых? – промямлила Лерка, мысленно ругая себя за нелепый вопрос.

Парень пожал плечами и почесал одну ногу о другую, неловко при этом качнувшись:

– Не знаю. Мы ремонт здесь делаем. Хозяева деньги заплатили, бригадир нас собрал, на объект привез. Мы у хозяев ФИО не спрашиваем…