Алые стены в Хогвартсе (СИ)

…Этим же вечером Эйнар пошёл в свою комнату. В плаще-невидимке, разумеется, но, перед тем, как его надеть, юноша с сожалением отметил, что срок действия плаща истекает, осталось меньше ста часов (внутри, под воротником, стояла метка). Почти всё время он истратил в прошлом году на исследование Замка. Подземелья Хогвартса были настолько древними, глубокими и запутанными, что вряд ли кто-то (включая смотрителя Филча, ректора Дамблдора или даже призраков) мог утверждать, что знает их как собственную спальню. Эйнар Эвергрин изучал их долго и вдумчиво. И отправляясь в свой «Уют», он неоднократно убеждался, что никто его не выследит и не найдёт (лишь однажды это сделал Лонгботтом, но тут уж Эйнар сам был виноват, и извлёк урок из этой ошибки). Пока он сам не захочет, чтобы нашли эту его собственную Тайную Комнату. Может быть, он даже оставит, подобно Салазару Слизерину, зашифрованное указание, и какой-нибудь не в меру любопытный и достаточно умный, чтобы правильно решить задачу типа «два плюс два умножить на два», школьник откроет эту комнату. Конечно, к тому времени самого Эйнара уже давным-давно не будет в живых. Кстати, забавно будет, если этим школьником окажется его далёкий потомок.

Парень шёл осторожно, не торопясь, и думал, чем же стала для него эта Комната. Поначалу это было просто место, где он мог «прятаться» от всех, место, где он мог быть собой и делать то, что хочет. Затем он собрал там библиотечку весьма специфической литературы, позволил присутствовать там Невиллу, и Комната стала тренировочной — и уже не совсем его. А потом он начал отсчёт «ступенек». И всё изменилось. С первыми брызгами крови по стене, с первым именем, выведенным дрожащими пальцами. Имени Снейпа, конечно, уже не видно, но, Мерлин свидетель, даже сейчас Эйнар мог бы найти все до единой буквы, они словно светились там, на камнях, из-под потускневшей крови. Парень сам бы не мог объяснить, как такое могло быть, но каждое имя, начертанное им на полу, на стенах, скрытое кровавыми всплесками, полосами и пятнами, действительно словно светилось. Может, ему это только казалось? Или буквы видел только он? Эвергрин не хотел это выяснять, просто принял, как есть.

Комната стала для него хранилищем того самого, что Дамблдор только что назвал «его тёмной стороной». Здесь оно вырывалось на свободу, хотя эта свобода была ограничена четырьмя стенами. Алыми стенами. Теперь, правда, уже не совсем алыми, скорее, красно-бурыми. Так, надо срочно навести там порядок. И убрать, наконец-то, камни. «Время собирать камни, и время разбрасывать камни…» — мысленно усмехнулся Эйнар.

…Он вошёл в «Уют», закрыл стену и осмотрелся, словно попал сюда впервые. «Да уж, вид тот ещё… Эх, где ж ты, Лонгботтом, с твоей хозяйственной магией, а?» — опять усмехнулся юноша, теперь он уже мог вспоминать Невилла и его любовь с иронией, словно вместе со стихотворением сжёг и это неуместное чувство, и свою на него реакцию. Он прошёлся вдоль «алых» стен, касаясь их пальцами, рассматривая каждую надпись, вспоминая у каждого пятна, как оно там появилось. Странное ощущение охватило его, дрожь и словно звон в ушах… Чем плотнее прижимал он пальцы к высохшей крови, тем сильнее был этот звон. Эйнар помотал головой.

Затем он осторожно и аккуратно, по одному, вынес в Лес тела Рона, Джинни и Гермионы. С трупа Джинни он снял трансфигурационное заклятье, два других так камнями и оставил. Парень уже хотел уйти, но вдруг услышал из-за дерева зов: «Поттер-р!» Он содрогнулся и замер на мгновение, но потом сообразил, что это зовёт его вервольфа Лара. Парень шагнул в ту сторону и сказал:

— Привет, Лара.

Она вышла из-за дерева.

— Ты не приходил. Долгая охота?

Эйнар усмехнулся:

— Ещё какая. Что нового в вашем лесу?

— Приходил Длиннобородый волшебник.

— И что он спрашивал?

— Зачем мы опять убиваем.

— И что сказали вы?

— Что добрый человек приносит мёртвую добычу, которую мы едим.

— Хм, — Эвергрин еле сдерживал торжествующую улыбку, — он спросил, знаете ли вы его имя, и вы сказали «Поттер»?

— Да. Длиннобородый очень умный, хотя и старый. Он — ваш вожак?

— Ну, что-то вроде того.

— Он очень огорчился. Он тебя наказал?

— Меня?! А! Нет. То есть, не сильно.

Вервольфа озадаченно наклонила голову.

— Знаешь, Лара, я больше не приду. Я больше не смогу… приносить вам добычу.

— Почему?

Парень усмехнулся:

— Моя охота закончилась. Больше нет добычи. Прости. Я заканчиваю обучение и покидаю Хогвартс насовсем.

— Мне будет грустно. Я буду выть.

— Мне тоже будет грустно. Выть я не умею, но если бы умел…

— Приходи ещё. Не надо добычи. Просто приходи и говори со мной. Зови меня Ларой, Поттер.

Эвергрин опять вздрогнул.