Алые стены в Хогвартсе (СИ)

— Как будто у меня есть выбор… Ты же всё равно расскажешь, хочу я знать или нет, — Гарри язвил, стараясь изо всех сил скрыть, как ему страшно. Он был связан, даже пошевелиться не мог, да если бы и мог… Хотя Эйнар не намного выше его ростом, но он был не только старше, но и сильнее. Как физически, так и магически. К тому же, у него была волшебная палочка, а палочка Гарри была сломана. Рон погиб, Гермиона уехала, помощи ждать было неоткуда. Даже Дамблдор был в отъезде. Но, может быть…

— …Вот тут ты прав, тебе придётся выслушать всё, что я скажу. Каждый, кто сидел на этом стуле, хотел знать, зачем да почему. Но только ты будешь знать всю правду — и пойдёшь с ней на смерть.

— Я должен быть польщён?

— Шутки кончились, Поттер! — Эйнар нахмурился, бросился к стулу и наотмашь ударил парня рукой в шипованой перчатке по лицу. Голова Гарри мотнулась, очки слетели на пол и брызнули осколками. На щеке заалели порезы. Эвергрин наклонился, едва не касаясь носом ран. Поттер заметил, как потемнели его глаза и раздулись ноздри. Весёлый, дружелюбный, понимающий Эйнар, почуяв (буквально) кровь, словно превратился в хищника. Очень свирепого хищника. Гарри почувствовал тошноту от страха и отвернулся. Эйнар улыбнулся и отступил назад.

— Я вижу твой страх, Гарри. И мне это нравится. Итак, продолжим. Каждая смерть в Хогвартсе в этом году — дело моих рук. Первым был Снейп, потом Хембридж. Потом Малфой, Крэбб и Гойл. Это всё тебя не очень огорчило, я знаю, ты говорил, что даже рад, что их больше нет. Затем исчез Невилл. Но этого не только ты, вообще никто не заметил. А вот дальше был Рон. Твой лучший друг. Вспомни, что ты почувствовал, когда Хагрид принёс жалкие останки из Леса. Кстати, останки-то были как раз бедолаги Невилла. Тушка нашего рыжего приятеля мне ещё пригодилась пару раз. А потом и Гермиона покинула тебя. Умница, она даже письмо тебе заботливо прислала, объясняя, что гибель Рона её настолько подкосила, что она больше не в силах находиться в стенах Хогвартса, берёт академ и остаётся дома после пасхальных каникул. …Ну, чтó ты так смотришь? Удивляешься, откуда я знаю дословно, что она написала? Так я же ей и диктовал!

— Ты … убил её? — неверяще прошептал Гарри.

— Разумеется. И Джинни тоже. Гермиона ведь написала тебе, что она тоже «осталась дома», не так ли? О да, смерть Рона ужасно огорчила многих!

Гарри отчаянно рванулся, верёвки впились в тело. Эйнар улыбнулся.

— Мы с маленькой мисс Уизли изрядно повеселились перед её смертью. Ты даже не представляешь, как. Точнее, она меня повеселила, самой-то ей, как я понял, было немножко не до веселья. А вот Фреда и Джорджа, признаюсь, я убить не смог. Хотел — но не смог. Они были моими друзьями с самого первого дня в Хогвартсе. Я просто в сегодняшний наш поход в Хогсмид стёр им память, оставил на главной площади, и, полагаю, их отправили в Мунго. Думаю, ничего необратимого, память восстановится, хотя и нескоро. Если же потом они будут меня искать и мстить — ну, тогда и видно будет…

— …Т-ты говоришь, что не смог убить своих друзей, — глухо проговорил Гарри, — но я, Рон, Гермиона, Невилл — мы тоже были твоими друзьями…

— Верно. Ключевое слово — были. Я хотел дружить. И дружил с вами. Друзья понимают, помогают и прощают. А ещё доверяют…

— Я не вижу твоё лицо, но слышу боль в голосе. Что из этого мы не дали тебе?

Эйнар опять рассмеялся, но совсем не весело.

— Вы — не доверяли мне. А я — не смог простить. Так что, дружба закончилась, Гарри. Осталась месть.

— Месть? Кому? Мне? За что?

— Вот! Наконец-то слышу правильные вопросы, Поттер! — голос Эвергрина опять окреп. — Месть не совсем тебе. Месть через тебя тому, кого, к сожалению, я никак не смогу усадить на этот вот стул!

— Потому, что боишься? — Гарри снова нашёл в себе силы съязвить.

— О нет! — пылко вскричал Эйнар. — Не поэтому. Если бы я мог мстить ему… Тогда все, кто умер до тебя, были бы живы! Всё, что испытали они, досталось бы ему одному… Но он недосягаем. ОН УЖЕ МЁРТВ!

— Разве этого не достаточно? Чтó бы он тебе ни сделал, он мёртв, а ты жив…

— Нет, не достаточно! Я бы приводил его на грань смерти — и возвращал к жизни, раз за разом… О, я даже не знаю, сколько бы раз я это проделал. «Круцио» показался бы ему лёгкой щекоткой!

Гарри слышал, как звенит от ненависти голос Эвергрина. Ещё никогда не доводилось ему встречаться лицом к лицу с таким сильным чувством. На грани сумасшествия. Или уже за гранью?

— Кого же ты так ненавидишь, Эйнар? И при чём тут я?

— Ты получишь всё то, что должен был получить ОН. Раз наши мёртвые, те, кого мы любили при их жизни, и за гробовой доской делят с нами наши чувства, значит, ЕМУ тоже достанется… пусть даже тень твоей боли, Гарри Поттер! Ты страдал душевной болью, когда твои друзья покинули тебя. Теперь же будешь страдать и от телесных мук. Флагелло! Флагелло! — кричал Эйнар, и луч из его палочки хлестал связанного парня, как раскалённая проволока, разрывая одежду, оставляя жгучие кровавые дорожки. — Флагелло! Флагелло!

ДЖЕЙМС ПОТТЕР!