Читаем Американська єврейська проза. Століття оповідань полностью

«Така грандіозна подія, а ти навіть не почекала на мене… Як добре, що Ханна взяла тебе із собою».

«Мені бракувало тільки модних чаювань. Вони вирізали те, що мене мучило. От тільки в горлі ще трішки болить… Глянь, скільки квітів, мов на поховання. Віві телефонувала, Ханна тобі сказала? І Денні з Сан-Франциско, і Клара, і Семмі вже їдуть».

Вона радісно сховала своє обвисле обличчя карлиці в квіти.


У таких випадках важко щось передбачити, але коли вона оклигає після операції, може мати кілька місяців відносно доброго самопочуття.

Гроші, де роздобути гроші?

Поподорожуй із нею, тату. Не забирай її додому до старих спогадів. Усі діти будуть раді її бачити в себе.

Гроші, де я знайду стільки грошей?

Хоч крига з неба, вона не повинна знати. І не проси її підписати папери на продаж будинку, ніщо не мусить її засмучувати. Краще позич, потім віддаси…

Я хотів залишити кожному з вас дещицю, щоб полегшити життя, як інші батьки роблять. А тепер залишу хіба що дірку від бублика. (Все пішло димом! А все твоє «бізнес — це експлуатація». Чому не заробив, коли міг? Так ти вважаєш, Семмі?)

Так, вона нерозсудлива, тату, але не кидай її; від тебе залежить, щоб вона відчула хоч трохи радості, яка їй ще лишилась.

Підтримайте й мене, діти, подумайте про мене також. Я розсмиканий, прикутий до цієї гіркотливої жінки. Ні тобі «Тихої гавані», ні грошей… А вона виглядає такою щасливою, бідолашна.


Збуджений вигляд. Дослухається до всього (новий слуховий апарат ввімкнено на повну гучність). Чому ти така щаслива, вмираюча жінко?

Пелюстки гладіолуса, який красивий вигин і колір. Осіннє повітря.

Відчужілі онуки вивищуються над маленькою карлицею бабусею і моторним коротуном дідусем. Пол перед від’їздом гарячково фотографує.

Вона блукає великим будинком. Торкається книжок, регоче з кленового швецького верстака столітньої давнини, прилаштованого під стіл. Дослухається до музики.

«Нумо, вертаймося додому. Глянь, як я вже ходжу вправно».

«Щойно зі шпиталю, а вже літати хоче, — зауважив він. — Почекаймо, що лікар Філ скаже».

«Подивись, он і птахи вже додому летять. Філ дуже добрий і вигляду не покаже, але ж бо геть ситий хворими, щоб ще їх мати вдома».

«Місіс Телепатка, що здатна читати думки, — відмовив він, — спробуй прочитати мої, які кажуть, що ми поїдемо звідси, коли всі ці скрині з ліками вмістяться в одну-єдину валізку».

Онуки, вони не знають, про що розмовляти з нами… Ханна, та крутиться, як дзиґа, хіба стане в неї часу на себе?

Давай повертатися додому. Вже пора.

Задумливість, лагідність — але ось два випадки, з равином у шпиталі та зі свічками для благословіння.


З равином у шпиталі.

Розкажіть, що трапилося, Мамо.

Я прокинулася, Філе, а він стоїть там, як чорт із марення і кличе мене на ім’я. Я не розчула. Подумала, що він молиться. Забирайся, зроби ласку, кажу йому, я не вірянка. Та він собі стоїть, а в мене серце вистрибує від жаху.

Ви налякали його, Мамо. Він вирішив, що ви спливли з розуму.

Хто його прислав? Чому він до мене прийшов?

Так заведено. Священники приходять до своїх вірян, яких можуть підтримати. Шпиталь складає для них списки — раса, релігія. Ви потрапили до єврейського списку.

Ніяких рабинів. Негайно скажіть, щоб вони все змінили. Хай напишуть: раса — людина, релігія — невіруюча.


І щодо свічок для благословіння.

Ти глянь, як ти збентежилась, місіс Зайві-хвилювання. Тобі б гарні спогади по собі лишити.

Пригадай, повернись до Ханни і свічок. Два тижні я дивилася на свічки й мовчала. А тут вона мене попросила.

І що тут такого страшного? Вона забула, що ти ніколи це не робила, і попросила запалити свічки у п’ятницю і сказати благословіння, як це робить мати Філа, коли приїздить. Якщо ці свічки дарують їй втіху, чому їй у цьому відмовляти?

Та не про втіху йдеться. Це ні до чого. Просто так прийнято в сім’ї Філа. І всі навколо так роблять.

А це хіба не вагома причина? Але ти її не почула. Вона ж сказала, це для спадковості. Для хлопчиків, які мають успадкувати традицію.

Забобони! Від наших пращурів, дикунів, які боялися темряви, самих себе боялися — замовляння і чарівне світло, щоб відлякати злих духів.

Вона ж тобі сказала: хоч як би це починалося, з лихом немає нічого спільного. Протягом століть це світло означає мир у домі.

Перейти на страницу:

Похожие книги

12 шедевров эротики
12 шедевров эротики

То, что ранее считалось постыдным и аморальным, сегодня возможно может показаться невинным и безобидным. Но мы уверенны, что в наше время, когда на экранах телевизоров и других девайсов не существует абсолютно никаких табу, читать подобные произведения — особенно пикантно и крайне эротично. Ведь возбуждает фантазии и будоражит рассудок не то, что на виду и на показ, — сладок именно запретный плод. "12 шедевров эротики" — это лучшие произведения со вкусом "клубнички", оставившие в свое время величайший след в мировой литературе. Эти книги запрещали из-за "порнографии", эти книги одаривали своих авторов небывалой популярностью, эти книги покорили огромное множество читателей по всему миру. Присоединяйтесь к их числу и вы!

Анна Яковлевна Леншина , Камиль Лемонье , коллектив авторов , Октав Мирбо , Фёдор Сологуб

Исторические любовные романы / Короткие любовные романы / Любовные романы / Эротическая литература / Классическая проза
Тайная слава
Тайная слава

«Где-то существует совершенно иной мир, и его язык именуется поэзией», — писал Артур Мейчен (1863–1947) в одном из последних эссе, словно формулируя свое творческое кредо, ибо все произведения этого английского писателя проникнуты неизбывной ностальгией по иной реальности, принципиально несовместимой с современной материалистической цивилизацией. Со всей очевидностью свидетельствуя о полярной противоположности этих двух миров, настоящий том, в который вошли никогда раньше не публиковавшиеся на русском языке (за исключением «Трех самозванцев») повести и романы, является логическим продолжением изданного ранее в коллекции «Гримуар» сборника избранных произведений писателя «Сад Аваллона». Сразу оговоримся, редакция ставила своей целью представить А. Мейчена прежде всего как писателя-адепта, с 1889 г. инициированного в Храм Исиды-Урании Герметического ордена Золотой Зари, этим обстоятельством и продиктованы особенности данного состава, в основу которого положен отнюдь не хронологический принцип. Всегда черпавший вдохновение в традиционных кельтских культах, валлийских апокрифических преданиях и средневековой христианской мистике, А. Мейчен в своем творчестве столь последовательно воплощал герметическую орденскую символику Золотой Зари, что многих современников это приводило в недоумение, а «широкая читательская аудитория», шокированная странными произведениями, в которых слишком явственно слышны отголоски мрачных друидических ритуалов и проникнутых гностическим духом доктрин, считала их автора «непристойно мятежным». Впрочем, А. Мейчен, чье творчество являлось, по существу, тайным восстанием против современного мира, и не скрывал, что «вечный поиск неизведанного, изначально присущая человеку страсть, уводящая в бесконечность» заставляет его чувствовать себя в обществе «благоразумных» обывателей изгоем, одиноким странником, который «поднимает глаза к небу, напрягает зрение и вглядывается через океаны в поисках счастливых легендарных островов, в поисках Аваллона, где никогда не заходит солнце».

Артур Ллевелин Мэйчен

Классическая проза
Я и Он
Я и Он

«Я и Он» — один из самых скандальных и злых романов Моравиа, который сравнивали с фильмами Федерико Феллини. Появление романа в Италии вызвало шок в общественных и литературных кругах откровенным изображением интимных переживаний героя, навеянных фрейдистскими комплексами. Однако скандальная слава романа быстро сменилась признанием неоспоримых художественных достоинств этого произведения, еще раз высветившего глубокий и в то же время ироничный подход писателя к выявлению загадочных сторон внутреннего мира человека.Фантасмагорическая, полная соленого юмора история мужчины, фаллос которого внезапно обрел разум и зажил собственной, независимой от желаний хозяина, жизнью. Этот роман мог бы шокировать — но для этого он слишком безупречно написан. Он мог бы возмущать — но для этого он слишком забавен и остроумен.За приключениями двух бедняг, накрепко связанных, но при этом придерживающихся принципиально разных взглядов на женщин, любовь и прочие радости жизни, читатель будет следить с неустанным интересом.

Альберто Моравиа , Галина Николаевна Полынская , Хелен Гуда

Современные любовные романы / Эротическая литература / Проза / Классическая проза / Научная Фантастика / Романы / Эро литература