Читаем Американська єврейська проза. Століття оповідань полностью

Власний вік усвідомлюєш, дивлячись на змінені обличчя тих, кого знав у юності. Невже це саме вони, кого він приїхав провідати? Макс і Роза, ласкаві та гостинні, знайомлять їх із ввічливими дітьми, байдужими онуками — «вся сім’я збирається раз на місяць у неділю. А чому б ні? У нас достатньо місця, вистачає допомоги, їжі».

Розмова про машини, будинки, успіхи — цей син те, та дочка це. А ваші діти? Квапливо і стисло — про шлюби з неєвреями, незрозумілу роботу: «мій зять Філ — лікар», — все, чим він може похвалитися. Вона мовчки сидить у кутку. (Заколисало в дорозі, як дитину, пояснює він.) Ось уже багато років, як він не брав її в гостини ні до кого, крім дітей — старі страхи досі печуть: «хоч би нічого не трапилось», і він благає про себе «хоч би нічого не трапилось». Аж свербить, як хочеться їм розповісти.

«Вона дуже хвора, — багатозначно глипнув він на неї, — дуже».

На їхніх стриманих обличчях нічого не відбилося.

«Чи не спадало вам на думку, що їй може бути краще в Палм-Спрингс? — спитала Роза. — Або принаймні на більш облаштованій ділянці узбережжя, де люди порядніші й басейн є?».

Аби не заводити мову про «гроші», він сказав, натомість:

«А чи знайде вона там пісок, щоб вивчати його крізь збільшуване скло?» — і пустився за старою звичкою виставляти в усіх подробицях її дивацтва, щоб посміятися.

Після вечері, коли решта гостей розбилися у вітальні на групки, окремо чоловіки, окремо жінки, або зібралися в кімнаті відпочинку біля телевізора, вони залишилися вчотирьох. Вона сиділа рядком із ним і мовчала. Жарти, історії, спогади про людей, яких вони знали ще по Росії півстоліття тому. Дивні слова лунали над столом, зробленим відомим меблярем Дунканом Файфом: голод, таємні зібрання, права людини, нишпорки, фіскали, в’язниця, втеча, аж раптом голос одного з онуків:

«Пішла реклама. А кока-коли не залишилося? Гей, ви пропускаєте справжній жахастик».

Згодом одна з онук (Макс гордовито: «Лишень гляньте, хіба не міс Америка?»), повертаючись до Каліфорнійського університету в Лос-Анджелесі, підвезла їх додому. Нічого не трапилося, жодних прикростей, хіба що — їхня відсутність.


Перші кілька днів вона брала з собою збільшувальне скло, а що він сідав каменем на лаву, то вмощувалась унизу поряд, куди падала смугаста тінь від лави, й вимикала гучність свого слухового апарату, щоб не чути чужих голосів.

Згодом, коли яскраво світило сонце і вона почувалася достатньо добре, він сідав із нею у вагончик, і вони їхали туди, де лави були розставлені прямокутниками, а поруч із деякими з них стояли столики для гри в шашки чи карти. І знову — ковдра на піску в смугастих тінях, але лупу вона з собою більше не брала. Він грав у карти, а вона лежала на сонечку й дивилася на океан. Або вони йшли на прохідку — два квартали до облущеного готелю, два квартали назад, повз ятки з гамбургерами, відкриті бари, крамниці вживаних та знецінених речей.

Одного разу з натовпу людей, що так само, як і вони, неквапливо і безцільно походжали, їм назустріч вибігла непевним кроком жінка, обійняла їх, розцілувала і розплакалась: «Любі мої, дорогі старі друзі». Її подруга, не його — місіс Мейс, яка жила по сусідству з ними у Денвері, коли діти були ще маленькими.

Тридцять років стискаються у якихось десять речень, а теперішнє обмежується й трьома. От і все вже сказано: діти роз’їхались, чоловік помер, вона живе в кімнаті за два квартали від концертної зали — пальцем показує на споруду під куполом, що височить перед пірсом. Що з ногою? Тромбофлебіт. Важке дихання? Так, і не питайте. Вона також виходить щодня тут посидіти. А завтра, чи збираються вони завтра на місцевий хор? Він, звичайно ж, про нього чув, усі йдуть — це подія, на яку чекають уже цілий тиждень. Невже вони не були жодного разу? Вона прийде до них завтра перед вечерею, а тоді вони підуть разом.


Отож вона сидить під вихором звуків співу серед тисячі інших літніх облич.

Слуховий апарат вимкнула, щойно вони ввійшли до зали, а тепер бажала б і зір вимкнути.

Перейти на страницу:

Похожие книги

12 шедевров эротики
12 шедевров эротики

То, что ранее считалось постыдным и аморальным, сегодня возможно может показаться невинным и безобидным. Но мы уверенны, что в наше время, когда на экранах телевизоров и других девайсов не существует абсолютно никаких табу, читать подобные произведения — особенно пикантно и крайне эротично. Ведь возбуждает фантазии и будоражит рассудок не то, что на виду и на показ, — сладок именно запретный плод. "12 шедевров эротики" — это лучшие произведения со вкусом "клубнички", оставившие в свое время величайший след в мировой литературе. Эти книги запрещали из-за "порнографии", эти книги одаривали своих авторов небывалой популярностью, эти книги покорили огромное множество читателей по всему миру. Присоединяйтесь к их числу и вы!

Анна Яковлевна Леншина , Камиль Лемонье , коллектив авторов , Октав Мирбо , Фёдор Сологуб

Исторические любовные романы / Короткие любовные романы / Любовные романы / Эротическая литература / Классическая проза
Тайная слава
Тайная слава

«Где-то существует совершенно иной мир, и его язык именуется поэзией», — писал Артур Мейчен (1863–1947) в одном из последних эссе, словно формулируя свое творческое кредо, ибо все произведения этого английского писателя проникнуты неизбывной ностальгией по иной реальности, принципиально несовместимой с современной материалистической цивилизацией. Со всей очевидностью свидетельствуя о полярной противоположности этих двух миров, настоящий том, в который вошли никогда раньше не публиковавшиеся на русском языке (за исключением «Трех самозванцев») повести и романы, является логическим продолжением изданного ранее в коллекции «Гримуар» сборника избранных произведений писателя «Сад Аваллона». Сразу оговоримся, редакция ставила своей целью представить А. Мейчена прежде всего как писателя-адепта, с 1889 г. инициированного в Храм Исиды-Урании Герметического ордена Золотой Зари, этим обстоятельством и продиктованы особенности данного состава, в основу которого положен отнюдь не хронологический принцип. Всегда черпавший вдохновение в традиционных кельтских культах, валлийских апокрифических преданиях и средневековой христианской мистике, А. Мейчен в своем творчестве столь последовательно воплощал герметическую орденскую символику Золотой Зари, что многих современников это приводило в недоумение, а «широкая читательская аудитория», шокированная странными произведениями, в которых слишком явственно слышны отголоски мрачных друидических ритуалов и проникнутых гностическим духом доктрин, считала их автора «непристойно мятежным». Впрочем, А. Мейчен, чье творчество являлось, по существу, тайным восстанием против современного мира, и не скрывал, что «вечный поиск неизведанного, изначально присущая человеку страсть, уводящая в бесконечность» заставляет его чувствовать себя в обществе «благоразумных» обывателей изгоем, одиноким странником, который «поднимает глаза к небу, напрягает зрение и вглядывается через океаны в поисках счастливых легендарных островов, в поисках Аваллона, где никогда не заходит солнце».

Артур Ллевелин Мэйчен

Классическая проза
Я и Он
Я и Он

«Я и Он» — один из самых скандальных и злых романов Моравиа, который сравнивали с фильмами Федерико Феллини. Появление романа в Италии вызвало шок в общественных и литературных кругах откровенным изображением интимных переживаний героя, навеянных фрейдистскими комплексами. Однако скандальная слава романа быстро сменилась признанием неоспоримых художественных достоинств этого произведения, еще раз высветившего глубокий и в то же время ироничный подход писателя к выявлению загадочных сторон внутреннего мира человека.Фантасмагорическая, полная соленого юмора история мужчины, фаллос которого внезапно обрел разум и зажил собственной, независимой от желаний хозяина, жизнью. Этот роман мог бы шокировать — но для этого он слишком безупречно написан. Он мог бы возмущать — но для этого он слишком забавен и остроумен.За приключениями двух бедняг, накрепко связанных, но при этом придерживающихся принципиально разных взглядов на женщин, любовь и прочие радости жизни, читатель будет следить с неустанным интересом.

Альберто Моравиа , Галина Николаевна Полынская , Хелен Гуда

Современные любовные романы / Эротическая литература / Проза / Классическая проза / Научная Фантастика / Романы / Эро литература