Читаем Американська єврейська проза. Століття оповідань полностью

Цей фотограф мене зачаровує. Я всім серцем схвалюю його, бо точно знаю, що він відчуває, й коли він критикує кожну нову позу на підставі якогось невідомого уявлення про правильність, я сповнююся надії. Але тут мій батько сердито каже: «Давайте вже, у вас було досить часу, ми не збираємося більше чекати». І фотограф, зітхнувши із сумом, повертається під своє чорне рядно, витягує руку, каже «Раз, два, три — знімаю!», і фотографію зроблено — посмішка батька схожа на гримасу, а в матері вона широка та нещира. Проявлення світлини триває кілька хвилин, і поки мої батьки сидять у цьому дивному світлі, вони стають геть пригніченими.


6


Потім вони проходять повз ятку ворожки, й моя мати хоче зайти до неї, а батько не хоче. Вони починають сперечатися. Мати виявляє впертість, а батько знову втрачає терпіння, вони сваряться, й батькові вже хочеться просто піти й залишити матір там, але він знає, що ніколи не зробить цього. Мати не хоче поступатися. Вона ледь не плаче, але відчуває нестримне бажання послухати, що їй скаже ворожка. Батько сердито погоджується, й вони заходять до ятки, яка схожа на ятку фотографа, тільки задрапована чорною тканиною і з затіненим світлом. Там надто тепло, а батько продовжує повторювати, вказуючи на кришталеву кулю на столі, що все це — маячня. Ворожка — дебела, низенька жінка, одягнена в те, що має вважатися східним вбранням, — заходить до приміщення ззаду й вітає їх, говорячи з акцентом. Але раптом батькові все це здається нестерпним, він тягне матір за руку, а вона опирається. І тут батько, жахливо розлючений, випускає її руку й широким кроком виходить на вулицю, залишивши ошелешену матір саму. Вона хоче вийти за ним, але ворожка міцно тримає її за руку й вмовляє не робити цього, а я у своєму кріслі сиджу, невимовно шокований, бо почуваюся так, немовби йду канатом, натягнутим на висоті ста футів над глядачами цирку, а він раптом починає рватися. І я підхоплююся з місця й знову вигукую перше, що спало на думку, щоб висловити свій жах, і білетер знову біжить проходом зі своїм ліхтариком, а стара леді вмовляє мене, шоковані глядачі обертаються, щоб подивитися на мене, а я все кричу: «Що вони роблять? Хіба вони не розуміють, що вони роблять? Чому мати не йде за батьком? Що вона робитиме, якщо не піде? А батько — він розуміє, що робить?». Але білетер вже схопив мене за руку й тягне геть, і каже: «Що ви робите? Ви не розумієте, що не можете робити все, що заманеться? Навіщо молодому чоловікові, в якого все життя попереду, вчиняти таку істерику? Подумайте самі. Такого не можна робити, навіть якщо навколо немає інших людей! Ви пошкодуєте, якщо не будете поводитись як належить, так далі не можна, це неправильно, ви незабаром зрозумієте це. Все, що ви робите, має надто велике значення». Все це він каже, тягнучи мене вестибюлем кінотеатру на холодне світло, і я прокидаюся блідим зимовим ранком свого двадцять першого дня народження… Підвіконня сяє сніговим наметом, і ранок уже почався.


Переклад Наталі Комарової

Бернард Маламуд

(1914–1986)

Перейти на страницу:

Похожие книги

12 шедевров эротики
12 шедевров эротики

То, что ранее считалось постыдным и аморальным, сегодня возможно может показаться невинным и безобидным. Но мы уверенны, что в наше время, когда на экранах телевизоров и других девайсов не существует абсолютно никаких табу, читать подобные произведения — особенно пикантно и крайне эротично. Ведь возбуждает фантазии и будоражит рассудок не то, что на виду и на показ, — сладок именно запретный плод. "12 шедевров эротики" — это лучшие произведения со вкусом "клубнички", оставившие в свое время величайший след в мировой литературе. Эти книги запрещали из-за "порнографии", эти книги одаривали своих авторов небывалой популярностью, эти книги покорили огромное множество читателей по всему миру. Присоединяйтесь к их числу и вы!

Анна Яковлевна Леншина , Камиль Лемонье , коллектив авторов , Октав Мирбо , Фёдор Сологуб

Исторические любовные романы / Короткие любовные романы / Любовные романы / Эротическая литература / Классическая проза
Тайная слава
Тайная слава

«Где-то существует совершенно иной мир, и его язык именуется поэзией», — писал Артур Мейчен (1863–1947) в одном из последних эссе, словно формулируя свое творческое кредо, ибо все произведения этого английского писателя проникнуты неизбывной ностальгией по иной реальности, принципиально несовместимой с современной материалистической цивилизацией. Со всей очевидностью свидетельствуя о полярной противоположности этих двух миров, настоящий том, в который вошли никогда раньше не публиковавшиеся на русском языке (за исключением «Трех самозванцев») повести и романы, является логическим продолжением изданного ранее в коллекции «Гримуар» сборника избранных произведений писателя «Сад Аваллона». Сразу оговоримся, редакция ставила своей целью представить А. Мейчена прежде всего как писателя-адепта, с 1889 г. инициированного в Храм Исиды-Урании Герметического ордена Золотой Зари, этим обстоятельством и продиктованы особенности данного состава, в основу которого положен отнюдь не хронологический принцип. Всегда черпавший вдохновение в традиционных кельтских культах, валлийских апокрифических преданиях и средневековой христианской мистике, А. Мейчен в своем творчестве столь последовательно воплощал герметическую орденскую символику Золотой Зари, что многих современников это приводило в недоумение, а «широкая читательская аудитория», шокированная странными произведениями, в которых слишком явственно слышны отголоски мрачных друидических ритуалов и проникнутых гностическим духом доктрин, считала их автора «непристойно мятежным». Впрочем, А. Мейчен, чье творчество являлось, по существу, тайным восстанием против современного мира, и не скрывал, что «вечный поиск неизведанного, изначально присущая человеку страсть, уводящая в бесконечность» заставляет его чувствовать себя в обществе «благоразумных» обывателей изгоем, одиноким странником, который «поднимает глаза к небу, напрягает зрение и вглядывается через океаны в поисках счастливых легендарных островов, в поисках Аваллона, где никогда не заходит солнце».

Артур Ллевелин Мэйчен

Классическая проза
Я и Он
Я и Он

«Я и Он» — один из самых скандальных и злых романов Моравиа, который сравнивали с фильмами Федерико Феллини. Появление романа в Италии вызвало шок в общественных и литературных кругах откровенным изображением интимных переживаний героя, навеянных фрейдистскими комплексами. Однако скандальная слава романа быстро сменилась признанием неоспоримых художественных достоинств этого произведения, еще раз высветившего глубокий и в то же время ироничный подход писателя к выявлению загадочных сторон внутреннего мира человека.Фантасмагорическая, полная соленого юмора история мужчины, фаллос которого внезапно обрел разум и зажил собственной, независимой от желаний хозяина, жизнью. Этот роман мог бы шокировать — но для этого он слишком безупречно написан. Он мог бы возмущать — но для этого он слишком забавен и остроумен.За приключениями двух бедняг, накрепко связанных, но при этом придерживающихся принципиально разных взглядов на женщин, любовь и прочие радости жизни, читатель будет следить с неустанным интересом.

Альберто Моравиа , Галина Николаевна Полынская , Хелен Гуда

Современные любовные романы / Эротическая литература / Проза / Классическая проза / Научная Фантастика / Романы / Эро литература