Американская грязь

Мужчины, с ног до головы облаченные в камуфляж, имели при себе достаточно оружия, чтобы любой непосвященный человек принял их за настоящих военных; они вернулись к своим машинам, но уезжать не торопились. Достали из переносных холодильников напитки и какую-то еду. Затем расселись в прицепе одного из пикапов и стали передавать по кругу термос с горячим кофе. Теперь они находились достаточно близко, чтобы переменчивый ветер иногда приносил с собой обрывки фраз и смеха. Непостоянная природа этой акустики наводила ужас, поскольку звуки, должно быть, с такой же легкостью могли путешествовать и в обратном направлении. Мигранты отчаянно сражались с физиологией собственных тел. Боялись случайно пукнуть или чихнуть. Молились, чтобы мужчины поскорее исчезли. После завтрака, который продлился целую вечность, мстители как будто собрались уезжать, как вдруг обнаружили, что в одной из кабин всю ночь горела подсветка. Аккумулятор сдох.

К тому времени, как они нашли провода прикуривания, подогнали второй пикап, подключили его к первому, завели, потратили минут пять-десять, поздравляя друг друга с отлично проделанной работой, и наконец торжественно укатили прочь, над пустыней уже рассвело.

До перевалочного пункта, где Шакал планировал разбить лагерь, им по-прежнему оставалось около полутора миль, но теперь при любых перемещениях их могли заметить в ослепительном свете солнца. Койот растряс Бето и Николаса.

– Пора, – объявил он. – Бегом!

Проведя несколько часов на холодной земле, Лука с трудом шевелил конечностями. Поэтому, когда пришло время двигаться, он был рад и очень скоро заметил, как к ногам постепенно возвращается тепло. Дорога у подножия холма оказалась совсем не такой, как представлял себе мальчик, размышляя о жизни в США. Он был уверен, что все американские дороги – широкие, как проспекты, с идеальным покрытием и чередой неоновых витрин по обе стороны. Но эта была точно такой же, как и любая другая дерьмовая дорога в Мексике. Одна грязища и ничего больше.

На северо-западе кучились высокие холмы – намного выше тех, что встречались мигрантам прежде; миновав дорогу, Шакал повел группу к ближайшему склону. Поднимаясь в гору, всем пришлось заметно поднажать, чтобы сохранить заданную скорость.

– Почему мы не пошли в обход? – спросил Лоренсо с вызовом.

– Потому что маршрут выбираю я, – отрезал койот.

– Но там дорога легче. – Парень указал на север рукой.

– Vete entonces[120].

Шакал недолюбливал Лоренсо. Лука понимал, что между ними сложились довольно напряженные отношения, потому что такие же точно отношения у Лоренсо складывались со всеми, кого он встречал. Из вежливости люди, как правило, пытались скрывать недовольство, но койот себя не утруждал, и Луке это нравилось. Всякий раз, когда Лоренсо подавал голос, Шакал не закатывал глаза, как следовало ожидать, но лицо его менялось: все черты каменели, а взгляд полуприкрытых глаз устремлялся куда-то вдаль, подальше от Лоренсо – до тех пор, пока молодой человек не прекращал говорить. Через мгновение лицо койота снова оживало.

На вершине мигрантам открылась картина, от которой Луке сразу стало не по себе; смесь ужаса и восторга пробудила в нем дрожь. Настолько сильную, что Мами заметила ее и повернулась. Но мальчик не хотел встречаться с ней глазами. Впрочем, внимание его оказалось прочно приковано к панорамному виду, вызвавшему столь смешанные чувства; все мигранты смотрели по сторонам как завороженные.

Вдалеке за обрывом возвышалась целая сотня холмов, а за ними – может, и того больше, но сказать наверняка было трудно, так как с каждым новым шагом холмогорье казалось только выше, острее и громаднее. Солнечные лучи дробились меж вершин на ослепительные всполохи. На склонах золотились потрепанные ветром травы, колючие кустарники, верхушки деревьев. Повсюду – россыпь гигантских валунов: они торчали из трещин в земле, собирались кучками, будто враждующие семейства в ложбинах. Некоторые валуны были до того огромными, что на их фоне даже холмы казались меньше. Все небо затянуло коварными облаками: они постоянно клубились, меняли угол преломления света, нарушали представление о расстояниях, но совсем не защищали от яростного жара солнца. Лука задержался, чтобы снять шапку и спрятать ее в карман. Неожиданно он начал потеть. Стащив с себя шарф и куртку, он расстегнул рюкзак и затолкал их внутрь. Затем достал папину бейсболку и, понюхав ободок, надел. Поправляя на плече лямку рюкзака, мальчик вдруг поймал на себе взгляд койота. Тот покачал головой.

– Тебе нельзя ходить в этой бейсболке. Красный цвет видно за километр.

Нахмурившись, Лука взглянул на Мами, но та лишь молча кивнула, и бейсболку пришлось снять. Лидия забрала ее и попыталась запихнуть обратно в рюкзак. Потом стянула с головы собственную шляпу и сказала Луке:

– Можешь надеть мою.

– Но она же розовая! – возмутился мальчик.

– Самую малость.

– Давайте я возьму! – предложил Бето.

Лидия засмеялась:

– Прости, если бы у меня была еще одна, я бы отдала ее тебе.