Американская трагедия

For already the warden himself had been reading of her activities and sacrifices and was interested in seeing not only her but Clyde also.	Дело в том, что начальник тюрьмы читал о ее энергичной деятельности в защиту сына, и ему самому интересно было взглянуть и на нее и на Клайда.
But so shaken was she by Clyde's so sudden and amazingly changed appearance here that she could scarcely speak upon his entrance, even in recognition of him, so blanched and gray were his cheeks and so shadowy and strained his eyes.	Но неожиданная и разительная перемена во внешности Клайда потрясла ее, и она не вдруг нашлась что сказать при виде его бледных, запавших щек, его ввалившихся, лихорадочно блестящих глаз.
His head clipped that way!	Эта коротко остриженная голова!
This uniform!	Эта полосатая куртка!
And in this dreadful place of iron gates and locks and long passages with uniformed guards at every turn!	И этот жуткий Дом с железными дверьми и тяжелыми запорами, и длинные переходы с охраной в тюремной форме на каждом углу...
For a moment she winced and trembled, quite faint under the strain, although previous to this she had entered many a jail and larger prison - in Kansas City, Chicago, Denver - and delivered tracts and exhortations and proffered her services in connection with anything she might do.	На мгновение она вздрогнула, пошатнулась и едва не лишилась чувств, хотя ей не раз случалось бывать в тюрьмах, больших и малых - в Канзас-Сити, Чикаго, Денвере; она ходила туда разъяснять слово божие и поучать и предлагать свои услуги тем, кому они могли пригодиться.
But this - this!	Но это... это!
Her own son!	Сын, родной сын!
Her broad, strong bosom began to heave.	Ее сильная, широкая грудь вздымалась и опускалась.
She looked, and then turned her heavy, broad back to hide her face for the nonce.	Она взглянула еще - и отвернулась, чтобы хоть на миг скрыть лицо.
Her lips and chin quivered.	Губы и подбородок ее дрожали.
She began to fumble in the small bag she carried for her handkerchief at the same time that she was muttering to herself:	Она стала рыться в сумочке, отыскивая носовой платок, и в то же время повторяла вполголоса:
"My God - why hast Thou forsaken me?"	- Господи, за что ты покинул меня?
But even as she did so there came the thought - no, no, he must not see her so.	Но в ту же минуту в ее сознании возникла мысль: нет, нет, сын не должен видеть ее такой!
What a way was this to do - and by her tears weaken him.	Так нельзя, так никуда не годится, ее слезы только расстроят его.
And yet despite her great strength she could not now cease at once but cried on.	Но даже ее сильной воли не хватило, чтобы сразу переломить себя, и она продолжала тихо плакать.
And Clyde seeing this, and despite his previous determination to bear up and say some comforting and heartening word to his mother, now began:	Видя это, Клайд позабыл о своем решении держать себя в руках и найти для матери какие-то слова утешения и ободрения и бессвязно залепетал:
"But you mustn't, Ma.	- Ну, ну, мама, не надо.
Gee, you mustn't cry.	Не надо плакать.
I know it's hard on you.	Я знаю, что тебе тяжело.