Американская трагедия

"For Thou desirest not sacrifice; else would I give it; Thou delightest not in burnt offering."	Ибо жертвы ты не желаешь - я дал бы ее - и к всесожжению не благоволишь.
"The sacrifices of God are a broken spirit; a broken and a contrite heart, O God, Thou wilt not despise."	Жертва богу - дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного ты не уничижишь, боже".
He paused - but only after he had intoned, and in a most sonorous and really beautiful voice the entire 51st Psalm.	Он умолк лишь после того, как своим звучным, удивительно богатым по интонации голосом дочитал 50-й псалом до конца.
And then looking up, because Clyde, much astonished, had first sat up and then risen - and curiously enticed by the clean and youthful and vigorous if pale figure had approached nearer the cell door, he now added:	А Клайд в полном недоумении сначала присел на койке, потом, привлеченный обаянием этого юношески стройного, крепкого на вид, хотя и бледного человека, встал и подошел к двери; тогда гость поднял голову и произнес:
"I bring you, Clyde, the mercy and the salvation of your God.	- Клайд, я принес вам милость и спасение господне.
He has called on me and I have come.	Он призвал меня - и вот я здесь.
He has sent me that I may say unto you though your sins be as scarlet, they shall be white - like snow.	Он послал меня возвестить вам, что если грехи ваши красны, как кровь, они станут белы, как снег.
Though they be red, like crimson, they shall be as wool.	И если они алы, как пурпур, то убелятся, как руно.
Come now, let us reason together with the Lord."	Давайте же поразмыслим о могуществе господа бога.
He paused and stared at Clyde tenderly.	Он помолчал, ласково глядя на Клайда.
A warm, youthful, half smile, half romantic, played about his lips.	Светлая, немного мечтательная юношеская полуулыбка играла у него на губах.
He liked the youth and refinement of Clyde, who, on his part was plainly taken by this exceptional figure.	Его подкупали молодость и сдержанность Клайда, а тот, в свою очередь, явно все больше поддавался обаянию необыкновенного гостя.
Another religionist, of course.	Еще новый священник, конечно.
But the Protestant chaplain who was here was nothing like this man - neither so arresting nor attractive.	Но совсем не похож на тюремного пастора, в котором нет ничего привлекательного и располагающего.
"Duncan McMillan is my name," he said, "and I come from the work of the Lord in Syracuse.	- Меня зовут Данкен Мак-Миллан, - сказал гость,- и я из Сиракуз, где тружусь во славу господа.
He has sent me - just as he sent your mother to me.	Это он послал меня сюда, он и вашу мать направил ко мне.
She has told me all that she believes.	Из ее слов я понял, что она думает о вашем деле.
I have read all that you have said.	Из газет узнал, что вы сами говорили.
And I know why you are here.	И мне известно, почему вы здесь.
But it is to bring you spiritual joy and gladness that I am here."	Но я здесь затем, чтобы дать вам радость и веселие духовное.