Американский психопат

– Привет, Бэйтмен, на прошлой неделе я отнес к своему портному новый твидовый пиджак «в елочку», чтобы кое-что подшить.

– Не могу не поздравить, – пожимаю я его руку. – Это шикарно.

– Спасибо, – краснеет он, опуская глаза. – В общем, портной заметил, что продавец заменил исходную бирку на свою собственную. Так вот я хочу узнать, не противозаконно ли это?

– Я понимаю, это вызывает сомнения, – говорю я, пробираясь сквозь толпу. – Как только партия одежды была приобретена у производителя, продавец абсолютно законно может поменять исходные бирки на свои собственные. Но он не может заменить их на бирки другого продавца.

– Подожди, но почему?

– Потому что информация, касающаяся состава ткани и страны происхождения или регистрационного номера производителя, должна оставаться неприкосновенной. Подделку ярлыков обнаружить крайне трудно, случаи подделки редко становятся известны, – ору я через плечо.

Кортни целует Пола Оуэна в щеку, они крепко держат друг друга за руки. На меня находит оцепенение, я останавливаюсь. Райнбек натыкается на меня. Но Кортни уже уходит и на ходу машет кому-то рукой.

– Так что же делать? – кричит сзади Райнбек.

– Покупай одежду известных марок у продавцов, которых ты знаешь, и сними эти мудацкие рога со своей головы, Райнбек. Ты выглядишь как идиот. Прошу прощения.

После того как Хемфри нащупывает на своей голове рога и восклицает: «О боже!» – я ухожу.

– Оуэн! – кричу я, радостно протягивая руку, а другой рукой хватаю мартини с подноса проходящего мимо эльфа.

– Маркус! С Рождеством, – пожимает мою руку Оуэн. – Как дела? Все работаешь?

– Давненько тебя не видел, – говорю я, потом подмигиваю. – Все работаешь?

– Мы только что вернулись из клуба «Никербокер», – говорит он, здоровается с толкнувшим его человеком («Привет, Кинсли»), потом снова поворачивается ко мне. – Мы едем к «Нелль». Лимузин у подъезда.

– Надо бы как-нибудь пообедать, – говорю я, пытаясь как-то тактично подвести разговор к счетам Фишера.

– Да, отличная мысль. Может, ты взял бы с собой…

– Сесилию? – гадаю я.

– Да, Сесилию, – отвечает он.

– О, Сесилия будет… в восторге, – говорю я.

– Ну, так давай так и сделаем, – улыбается он.

– Да, можно пойти в… «Ле Бернарден», – говорю я, затем после паузы: – Покушать… морепродуктов. А?

– В этом году «Ле Бернарден» в первой десятке «Загата», – кивает он. – Ты в курсе?

– Можно там заказать… – Я снова замолкаю, смотрю на него, потом более решительно продолжаю: – Рыбу. А?

– Морских ежей, – говорит Оуэн, обводя взглядом комнату. – Мередит обожает тамошних ежей.

– Правда? – говорю я.

– Мередит, – зовет он, делая знаки кому-то за моей спиной, – пойди сюда.

– Она здесь? – спрашиваю я.

– Она там разговаривает с Сесилией. Мередит, – кричит он и машет рукой.

Я оборачиваюсь. Мередит и Эвелин пробираются к нам.

Я быстро поворачиваю обратно.

Мередит идет рядом с Эвелин. На ней габардиновое платье с бисером и болеро от Geoffrey Beene из Barney’s, золотые сережки с бриллиантами от James Savitt (13000 долларов), перчатки дизайна Geoffrey Beene для Portolano Products. Она говорит:

– Да, мальчики? О чем это вы тут болтаете? Обсуждаете планы на Рождество?

– О морских ежах в «Ле Бернарден», дорогая, – говорит Оуэн.

– Моя любимая тема. – Мередит обвивает рукой мое плечо, доверительно шепча на ухо: – Они восхитительны.

– Прелестно, – нервно откашливаюсь я.

– А что вы думаете о вальдорфском салате? – спрашивает Эвелин. – Понравился?

– Сесилия, дорогая, я его еще не пробовал, – говорит Оуэн. Он видит знакомое лицо в другом конце комнаты. – Но я хотел бы понять, почему Лоуренс Тиш разносит глинтвейн?

– Это не Лоуренс Тиш, – мямлит Эвелин, искренне расстроенная. – Это рождественский эльф. Патрик, что ты наговорил ему?

– Ничего, – отвечаю я. – Сесилия.

– А кроме того, Патрик, ты – мистер Гринч.

При упоминании моего настоящего имени я тут же начинаю болтать, надеясь, что Оуэн ничего не заметил.

– Знаешь, Сесилия, я сказал ему, что, по-моему, это как бы смесь из них обоих, вроде… – Я замолкаю, кидаю на них быстрый взгляд и робко выдавливаю: – Рождественский Тиш.

Потом я нервно выдергиваю веточку петрушки из фазаньего паштета, который проносит мимо эльф, и, не дав Эвелин опомниться, поднимаю веточку над ее головой.

– Осторожно, омела, – ору я.

Окружающие внезапно отшатываются от нас, я целую Эвелин в губы, не сводя глаз с Оуэна и Мередит, оба они как-то странно смотрят на меня, и краем глаза я замечаю Кортни, которая разговаривает с Райнбеком и отвечает мне ненавидящим взглядом.

– Патрик, – начинает Эвелин.

– Сесилия! Пойди-ка быстренько сюда, – тяну я ее за руку, потом обращаюсь к Оуэну и Мередит: – Извините нас. Мы должны поговорить с этим эльфом и все выяснить.

– Простите меня, – говорит Эвелин, беспомощно пожимая плечами, пока я тащу ее за руку. – Патрик, в чем дело?

Лавируя между людьми, я увожу ее в кухню.

– Патрик? – спрашивает она. – Что нам делать на кухне?

– Послушай. – Я крепко держу ее за плечи и смотрю прямо в глаза. – Поехали отсюда.