Аминта

Могла душа, на крылах

Твоих взлетев под небеса от дола!

Не ведает Ликей

Той тайны; деве мудрой

Афине доступ к ней

Закрыт, и не властней

В нее и Феб проникнуть, златокудрый.

Как учит Геликон,

Так об Амуре он

И мыслит и вещает:

Немного он речей

Амуру посвящает,

И нет огня ни в голосе, ни в них;

Он до святынь твоих

Свой ум не возвышает.

Кто ж истинный учитель

Любви? Кто выразитель

Любовных дум? - Лишь ты!

Ты дал и тем, кто мыслию просты,

Чудес уразуменье,

Которые в любовных письменах

Ты начертал, в прельстительных очах.

Ты мыслям слуг усердных

Своих даешь порою выраженье

В словах прекрасных, верных;

Иль одаряешь вдруг

Их странным и волшебным красноречьем.

В тот час, как не изречь им

Речь связную, их слов смущенных звук,

Прерывистых, чуть слышных,

Яснее говорит

Речей учено-пышных

О пыле их желанья.

Обычно и молчанье

Моления таит.

Амур, пусть друг Сократова наследья.

Пребудет книгам верен;

Как изучал, намерен

Так изучать и впредь я

Во глубине прекрасных двух очей

Любви науку с прежним суеверьем,

И знаю я, что перьям

Премудрейшим скорей

Изменит рифма, чем моим, безвестной

Рукой водимым по коре древесной.

Интермедий II

Великие любви законы. Связь

Священная, которую людские

Сердца соединяет чистый пыл;

Искусный узел, что не разрешил

Досель никто, и нити дорогие

И крепкие; ярем, что все, склонясь

Под ним в свой час, за, нежность восхваляют;

Вы, силою которых управляет

Единый дух телами двух людей,

И, наслаждаясь, смертные желают

Друг друга до своей

Кончины горькой; свет и украшенье

Коротких жизни дней;

Мир, радость, зла высокое забвенье

В вас к Божеству сокрыто приближенье.

АКТ III

Сцена I

(Тирсид, хор)

Тирсид.

О, девушка жестокая! О, трижды

Неблагодарный пол! Зачем, природа,

Запечатлевши нежным благородством

Наружность женщины, в нее ты сердце

Бесчувственно-надменное вложила!

Ах, бедный! Он себя уже, быть может,

Убил! Его разыскивал я долго

Там, где оставил, и окрест, но даже

Следа нигде, не видел. Расспрошу-ка

Тех пастухов я, что сюда идут.

Не видели ль Аминту вы, друзья,

Известий не имеете ль о нем?

Хор.

Мне кажешься взволнованным ты; что же

С тобою приключилось? Отчего,

Скажи нам, пот и бледность на лице

Твоем растерянном?

Тирсид.

Боюсь, случилось

Несчастие с Аминтой. Вы его

Не видели?

Хор.

Не видели с тех пор,

Как он с тобой ушел. Чего ж, однако,

Ты опасаешься?

Тирсид.

Того, что он

Убил себя.

Хор.

Убил себя? Но что же

Причиною тому могло бы быть?

Тирсид.

Любовь и ненависть.

Хор.

Чего не в силах

Соделать два врага могучих, если

Между собою заключить союз

Случится им! Но говори яснее.

Тирсид.

Любил чрезмерно Сильвию он, нимфу,

И был чрезмерно ею ненавидим.

Хор.

Поведай, что ж произошло меж ними?

Здесь, по дороге, многие проходят,

И кто-нибудь, быть может, об Аминте

Известие доставит, а, быть может,

И сам он подойдет меж тем.

Тирсид.

Охотно

Поведаю о всем я, так как было б

Несправедливо, чтобы неизвестной

Неблагодарность черная такая

Осталась. От меня Аминта знал,

Что вместе с Дафной Сильвия пойдет

К источнику купаться. Побуждаем

Моей, увы, лукавой речью, он

Отправился туда, колеблясь. Вдруг,

Когда источник был от нас уж близок,

Услышали мы крики, плач и Дафну

Увидели, зовущую на помощь.

Она, лишь нас заметила - "Бегите, -

Нам крикнула, - на Сильвию напали!

Вперед влюбленный бросился Аминта

Пантерой, я за ним, и меж кустов

Увидели мы девушку нагую,

Привязанную к дереву. Косматый

Стоял сатир пред нею и узлы

Последние затягивал. Она

Пыталась защищаться, но, конечно,

Напрасно. Дротик выхватив, Аминта

К сатиру устремился, я ж набрал

Больших камней - и, жертву бросив, быстро

Враг убежал. Когда сатир исчез

В лесу, взор жадный обратил Аминта

На члены те прекрасные, что цветом

И нежностью подобны были сливкам,

Дрожащим в кувшине, - и я заметил,

Что щеки вспыхнули его. Но, скромно

Приблизившись, он молвил ей: "Прости

Ты, Сильвия, рукам моим: коснуться

Твоих лилейных членов принуждает

Необходимость их; тебя хочу я

От уз освободить, и да не будет

Тебе в обиду милость, что судьба

Дарует этим мне".

Хор.

Слова такие

Смягчить могли б и каменное сердце.

Но что ж сказала нимфа?

Тирсид.

Ничего.

Лишь взор, презренья полный и стыда,

Потупила и, как могла, старалась

Грудь "нежную прикрыть. Узлы волос,

Что голову к стволу ей прикрепляли,

Распутывать он начал, говоря:

"Ах, недостоин столь прелестных уз

Столь грубый ствол! Своим прикосновеньем

Как оскорбить осмелилась, кора,

Волос ты этих нежность?" Вслед за тем

Он развязал ей руки, что к стволу

Ее же поясом прижаты были,

Потом нагнулся, чтоб освободить

Ей Ноги, оплетенные ветвями

Зелеными, но Сильвия ему

Сказала гордо: "Отойди, пастух.

Я - спутница охотницы Дианы,

И ноги развязать сама сумею".

Хор.

О, как надменно сердце этой нимфы!

За благородное деянье - это

Отплата незаслуженная.

Тирсид.

Он

Прочь отошел почтительно и даже

Взор отвратил, отказываясь сам

От наслажденья, чтоб отнять возможность

У ней - в том наслажденьи отказать.

Я, скрытый за кустом, все это слышал

И видел, и хотел уже окликнуть

Его, но удержался, - и внезапно

Увидел вещь еще необычайней.

Едва, ценой усилий долгих, нимфа

От пут тугих освободила ноги,

Как, не сказав Аминте на прощанье

Ни слова, мигом бросилась бежать,

Как вспугнутая лань, хоть и была

Известна ей почтительность Аминты,