Ампирные спальни

Пустое колесо обозрения, мимо которого мы проходим, едва различимо в густом тумане – один лишь смутно угадывающийся контур, и за вычетом нескольких рыбаков-мексиканцев вокруг ни души. Рождественские украшения еще не сняли, и обмотанная гирляндами полуосыпавшаяся ель привалилась к облупленной стене зала игровых автоматов, и от ярко раскрашенной тележки с чуррос* тянет сладковатым запахом, и на том, что говорит Трент, мне не дают сосредоточиться другие звуки: приглушенный шум прибоя, крик низко парящих чаек, обращенный к нам оклик цыганки, предлагающей погадать по ладони, песня The Doors, исторгаемая каллиопой.

* Испанская сладкая выпечка в виде жареной «колбаски» из заварного теста. По вкусу и запаху напоминает пончик.

– Неужели из-за Блэр? – спрашиваю вдруг.

Трент останавливается и всматривается в меня, точно желая понять, не ослышался ли.

– Нет. Даже близко. К Блэр это не имеет никакого отношения.

Вновь бредем по дощатому настилу пирса, удаляясь от берега, и я жду, когда Трент что-нибудь скажет.

– Я сразу к делу, – наконец изрекает он, взглянув на часы. – Мне еще надо в Беверли-Хиллз до трех успеть.

Пожав плечами, сую руки в карманы пайты. В одном из карманов айфон – сжимаю его в кулаке.

– Я так понимаю, с Рейн Тернер ты закругляешься, – говорит. – У нее сегодня проба, и потом – все?

– В каком смысле «закругляюсь», Трент? – уточняю невинно.

– В смысле, прекращаешь свои разводы. – И потом, брезгливо поморщившись: – Ты же мастер разводить девушек.

– И как же я их, по-твоему, развожу, Трент? – спрашиваю, стараясь звучать благодушно и слегка насмешливо.

– Обнадеживаешь, спишь с ними, покупаешь разные вещи, морочишь голову, а когда выясняется, что не можешь выполнить своих обещаний… – Трент останавливается, снимает темные очки и недоуменно на меня смотрит. – Мне продолжать?

– Очень интересная версия. Насмотревшись на меня, Трент возобновляет

прогулку, но вскоре вновь останавливается.

– Странно, что ты их не просто… Как бы точнее выразиться?.. Кидаешь? А еще стараешься навредить, когда они тебя вычислили.

– По-моему, Меган Рейнольде не на что жаловаться, – огрызаюсь. – По-моему, она меня использовала по полной.

– Зачем ты вообще работаешь? – спрашивает. Причем с неподдельным интересом. – Деньги у тебя вроде есть…

Отмалчиваюсь.

– В смысле, таких трат, как ты себе позволяешь, никакие сценарии не покроют, – говорит. – Разве я не прав?

Пожимаю плечами.

– Мне хватает. – И снова пожатие плеч:

– Гарантирую тебе, что Рейн Тернер роль не получит. – Трент вновь трогается с места, на ходу надевая темные очки, словно ища за ними спасения. – Я поговорил с Марком. Я поговорил с Джоном. Ты, конечно, можешь крутить ей мозги и дальше, но…

– Трент, знаешь что? Это не твое собачье дело.

– К сожалению, тут ты не совсем прав.

– Вот как? – говорю, стараясь смягчить язвительность. – Почему же?

Внезапно мы оба переключаем внимание на пьяного человека в плавках, загорелого и бородатого; энергично жестикулируя, он показывает на что-то, видимое ему одному в конце пирса. Трент снова снимает темные очки, и глаза его почему-то бегают, и он даже не пытается скрыть своего волнения, и берег, оставшийся далеко позади, словно растворился в тумане вместе со всеми звуками, и кажется, будто мы парим над водой одни, совсем одни, если не считать двух девочек-китаянок с мотком сладкой ваты, от которой они отщипывают липкие клочья.

– Все намного сложнее, чем ты думаешь, – говорит Трент тревожным полушепотом, и глаза его по-прежнему бегают, и хочется их как-то остановить, но лучше пусть бегают, чем меня буравят. – Намного… масштабнее. Все, что от тебя требуется, – это ус… ус… устраниться. – Он заикается, но быстро берет себя в руки. – Больше тебе ничего не надо знать.

– Откуда устраниться? – спрашиваю. – Из ее жизни?

Выдержав паузу, Трент, похоже, решается сказать что-то важное.

– Келли Монтроуз был моим близким другом.

И всё?

Не дождавшись продолжения, спрашиваю:

– Какая связь между Келли и тем, почему я здесь?

– Рейн была с ним, – говорит. – В тот день, когда он исчез. Они были вместе.

– С ним?

– За плату, насколько я знаю…

– Я думал, она с этим завязала, – говорю. – Я думал, что после встречи с Рипом она с этим завязала.

– Она знает подробности, – говорит. – Как и Джулиан.

– Подробности чего?

– Того, что произошло с Келли. Смотрю на Трента с каменным лицом, но страх

и меня начинает затягивать в свою воронку, и, оглянувшись, я замечаю светловолосого парня в ветровке и шортах «карго»: опираясь на перила пирса, он изо всех сил старается не смотреть на нас, но поза столь нарочита, что будь у него в руках сотня разноцветных шаров – он и тогда привлекал бы к себе меньше внимания. Над ним перекликаются чайки, неразличимые в тумане, и внешность парня кажется смутно знакомой, но где я его видел, не могу вспомнить.

– Я не говорю, что она безгрешна, – говорит Трент. – Она небезгрешна. Но сейчас ей и без тебя хватит неприятностей.

Поворачиваюсь к Тренту.

– А Рипу Миллару, значит, можно? Почему-то этот вопрос вынуждает Трента заткнуться и пересмотреть тактику.