Амурский сокол. Путь Воина

Происшествие с лошадью незнакомцев напомнило Сиплому свою историю. Ему было тогда лет десять. И звали тогда Сиплого совершенно нормальным именем Ерофей. Ерошка рос довольно шустрым малым. Не было огорода, который он бы не посетил. Не было дома, куда он не заглянул в отсутствии хозяев. Когда удавалось найти что-нибудь ценное, то, не стесняясь, забирал себе. Ему было с кого брать пример. Потомственный каторжанин. Что отец, что мать были ссыльными. Встретились, поженились здесь, на Амуре. Впрочем, он их уже не помнил вовсе. Как начал себя осознавать, так и ушел из дома бродяжничать. Будучи бродягой, побывал в разных местах Российской Империи.

Однажды примкнул к цыганам-конокрадам. То ли по злому умыслу, то ли по задуманному, но цыгане указали ему на вороного, что стоял отдельно от остального табуна. Что странно, вороной стоял совершенно спокойно, в то время как весь табун был в лихорадочном движении.

– Ерошка, ну, зауздай его уздой! – сказал громким шепотом цыган по имени Егорка.

Ерофей стал подкрадываться к вороному. Мальчик был вне себя от радости, когда конь дал себя покормить хлебом. Но в следующую секунду табун пришел в движение в обратном направлении и развернул вороного крупом к Ерошке. Конь в подскоке ударил обоими копытами по воздуху, в конце траектории движения попав в лицо мальчика. Очнулся Ерофей в кибитке, от дорожной тряски. Все его лицо было замотано тряпками, дышать было можно только через рот, глаза ничего не видели. В одной из остановок молодая цыганка промыла его лицо от запекшейся крови, и он открыл веки. Слава богу, что глаза целы. Потом его передали старой цыганке с вечно дымящейся трубкой в углу рта. Она какими-то травами-заговорами выходила мальчика.

Но с тех пор в Ерошке произошли непоправимые перемены. Во-первых, лицо его было обезображено до неузнаваемости: нос провалился, как у сифилитика, от лба через правый глаз на щеку переходил полукруглый шрам, отсутствовали два передних зуба. Во-вторых, пропал голос. Некогда звонкий мальчишеский голос изменился – горло выдавало тонкие сипящие звуки, практически шепот. С возрастом голосовые связки огрубели, но голос все равно остался сиплым, оправдывая кличку. А то, что его называли за глаза сифилитиком, его мало волновало. Чем страшнее, тем лучше. В третьих, вследствие травмы появились периодические приступообразные головные боли, приводящие его в неконтролируемое неистовство. С тех пор он ненавидел лошадей. В этом было его злорадство, когда увидел лошадь незнакомцев со сломанной ногой.

Пробыл он в цыганском таборе, после случая с вороным, недолго. Однажды, во время одного из приступов, он набросился с ножом на Егорку.

– Это ты виноват, что я теперь такой урод, – сипел Ерофей, размахивая ножом. – Ты специально послал меня к этому вороному. А сам струсил…

Цыгане молча избили его плетьми до полусмерти и выбросили на дорогу.

Появление Сиплого на просеке стало неожиданностью для всех – возник совершенно в другом месте. Федор заулыбался при его появлении, политические встретили настороженно, а Иван – равнодушно. Лишь подумал: «Вот черт уродливый! Ходит как зверь!»

– С гужевым транспортом случился облом, но есть другой вариант, – сказал вожак контрабандистов. – Там мужик один и ребенок. У мужика карабин. Спросим дорогу, за одно карабином разживемся и продуктами, наверняка…

Сиплый жестом подозвал к себе товарищей и начал объяснять, как поступить.

– Поступим так… – просипел контрабандист.

Речь вожака и так-то трудно было понять, а сейчас он понизил голос настолько, что было слышно только своим – политические ничего не разобрали.

Глава 3. Встреча в лесу

Сергею пришлось собрать все своё незрелое мужество, накопленное за годы жизни в тайге, чтобы не заплакать, когда Никодим схватился за карабин.

– Чтобы бедное животное не мучилось, – сказал он. – Надо пристрелить…

– Никодимка, давай вылечим Грозу! – воскликнул мальчик. – Ты же можешь, я видел, как ты ее раньше лечил…

– Так это было дома, сынок. А сейчас мы далеко уехали. На руках не унесем – тяжелая. Оставить ее здесь – звери задерут. Ты иди пока по этой просеке, я догоню. Да, не забудь свой вещмешок. Нам надо засветло добраться до заимки дяди Ивана. До него ближе…

Мужчина сел на землю, положил голову лошади себе на колени, начал шептать ласковые слова, поглаживая за ее челку, дождался пока мальчик скроется из виду за поворотом, затем встал и передернул затвор карабина.

Глухой выстрел застал Сережу за кустами, где он, стараясь не показываться на глаза Никодима, пытался разглядеть Грозу. Но это ему не удалось из-за мешающих обзору деревьев. Мало того, он так увлекся своим наблюдением, что очнулся только когда хрустнула за спиной ветка и чья-то грубая шершавая ладонь зажала рот и нос, не давая дышать. Все попытки вырваться были пресечены сильной рукой и злым шепотом в ухо:

– Цыц, паря! Иди вперед и не пищи! Придушу!