Анатомия искусства

Данный жанр требует отдельного рассмотрения. Это связано с тем, что по предназначению и взгляду на него изображение обнаженного тела в искусстве отличалось от обычного изображения человека. Поначалу стоит обратиться к работам древнегреческих и древнеримских мастеров, в которых человек играл ключевую роль, а его тело было объектом восхищения. В то время нагого тела не стеснялись, поэтому большое количество произведений искусства показывают человека без всего лишнего. Однако не стоит забывать про идеал, который тогда стоял во главе всего искусства. Благодаря ему мы можем восхищаться атлетическими телами с гармоничными пропорциями, к которым многие стремятся и в наши дни. Изображение обнаженного тела в Античности было чем-то вроде демонстрации красоты и превосходства человека, а создание таких изображений считалось абсолютной нормой, которой никто не стеснялся. Стоит сделать небольшую, но важную ремарку: порядочным представительницам прекрасного пола в то время не позволялось выставлять себя без одежды, поэтому все вышесказанное больше относится к мужчинам (им, как никому другому, было важно показать себя с лучшей стороны).

В Японии произведения в жанре ню были немного другими. Например, сюнга (в переводе с японского языка значит «весенние картинки») – это подробные эротические гравюры с изображением обнаженных мужчин и женщин. Акцент в них делался не на красоте обнаженного тела, а на его интимных частях (причем остальное тело могло быть полностью скрыто под одеждой). Их создание не было чем-то аморальным и не вызывало осуждения в обществе, скорее наоборот – сюнга считались тонким искусством, создаваемым величайшими мастерами, которые наделяли каждую деталь определенным символизмом. Само название – «весенние картинки» – скрывает в себе и ключ к их пониманию: способность давать новую жизнь (ведь какое время года, если не весну, считать моментом зарождения жизни). Поэтому сюнга часто использовали в качестве оберегов во время боевых действий или применяли по прямому назначению – как наглядное пособие для молодых пар. Чтобы понять, почему подобные работы были обычным явлением для жителей Японии, надо знать, что по многим пунктам между западными и восточными странами существует огромная пропасть. Взять хотя бы религию. Например, в синтоизме нет такого понятия, как грех, поэтому изображение обнаженного тела призывало всех не стесняться того, что естественно.

В эпоху Средневековья изображение человека, и уж тем более обнаженного, находилось в рамках, ограниченных религией. Человеческое тело было очень противоречивой темой, поскольку, с одной стороны, оно являлось неким вместилищем грехов, а с другой – давало шанс на их искупление, ведь Иисус пришел на Землю в теле человека. В целом ни о какой красоте или половой принадлежности тело в искусстве тогда не говорило.

Новый расцвет в изображении обнаженной натуры наступил в эпоху Возрождения – время, когда мастера снова начали вдохновляться античными идеалами. Поэтому скульптура Микеланджело «Давид» так похожа на образцы, созданные древнегреческими и древнеримскими мастерами. С этого момента обнаженная натура снова заняла центральную позицию в искусстве, правда, с одним ограничением – как иллюстрация библейских или античных сюжетов (именно поэтому в музеях так много изображений Венеры, Адама и Евы). В качестве «модели» художники использовали некий «образ» или писали работы с натурщиц, которые тщательно скрывали свое лицо. Все из-за того, что обнажаться приличным людям было не дозволено.

Стоит вспомнить несколько скандальных примеров. Один из них – «Маха обнаженная» авторства Франсиско Гойи, написанная в период с 1797 по 1800 год. Эта работа является частью диптиха, в первой части которого дама предстает полностью одетой, а во второй – полностью обнаженной. Заказчиком работы выступил Мануэль Годой – первый министр Испании. Он повесил «одетую» версию у себя в особняке, а за ней разместил «обнаженную» версию, которую демонстрировал только близкому кругу друзей с помощью специального механизма, меняющего одну работу на другую. Это было сделано ради того, чтобы никто не мог обвинить его в безнравственности.