Андалусская поэзия

Солнце ли это в пурпурной короне,
Или на иве луна, как на троне?

Зубы ли, жемчуг блистательно белый?

Нежные взоры ли, острые стрелы?

Щеки румяные — розы, пионы,

Локоны черные — два скорпиона.

В гуле хулы голоса различаю:

«Раб ли девицы ты?» — «Да!» — отвечаю.

Снова спросили: «А как это было?» —

«Да на невольничьем рынке купила…»

«Был ли законный посредник при этом?» —

«Как же, конечно!» — не медлю с ответом.

«Были свидетели…» — я продолжаю,

Воображение их поражая.

«Как себя сам без борьбы и без спора

Ты униженью подверг и позору!»

Верно, униженный раб я, не скрою,

Только меня вы оставьте в покое.

Пусть я унижен, но не уничтожен,

Куплен я той, что души мне дороже,

Той, за которую жизнь положу я,

Душу отдам я свою — не чужую…

С просьбой я к ней обратился, — и сразу:

«В двух твоих просьбах не будет отказа».

«Щечки коснуться почел бы за счастье». —

«Лоб, и глаза, и уста в твоей власти!»

«Но сторожат завитки-скорпионы». —

«Ты испугался? О, что за влюбленный!»

«Глаз твоих стрелы — пред ними робею». —

«Трусости не замечала в тебе я».

О не судите меня слишком строго,

Все недостатки влюбленных — от бога.

Пусть виноват — снисхожденья достоин.

Легок был суд, справедлив и спокоен.

Есть приговор… Но, друзья по недугу,

 Кубок пустите, пустите по кругу!

* * *

Перевод Е. Николаевской*

Свою порадуй страсть горючими слезами.
Не говори слезам: «Как я измучен вами!»

В слезах не утонул, но высох я от плача,

Бесплотен стал почти, я стал почти прозрачен.

Ты далека — и прочь мои смывают слезы

Потоками дождя бессонницы и грезы.

О как горька слеза воспоминаний сладких…

О стойкий аромат, о мускус мигов кратких!

Я не страдаю, нет, совсем не в этом дело:

Страдать моя душа ответно не умела!

Я клял любовь свою, раскаялся я ныне:

О господи, прости мне тяжкий грех унынья…

* * *

Перевод Е. Николаевской*

На цвет небес вечерних взглянуть необходимо:
Так выглядит влюбленный, что разлучен с любимой.

И солнце будто медлит, застыв неподалеку, —

Глядит с живым участьем, рукой подперло щеку.

Оно на гладь залива тень красную бросает —

Любви смущенной робость и плач соединяет.

И вот оно упало, как кубок в час вечерний,

Что выронил из пальцев неловкий виночерпий.

* * *

Перевод Е. Николаевской*