Андалусская поэзия

Ты меня упрекаешь… О, горе тебе! Эта боль хуже всех.
Но вина бедняка ведь не так велика, как язычества грех.

На тебя потеряла любовь моя всякое право отныне,

Как должник неоплатный она, как покинутый странник в пустыне.

Если тот, кто был честным и щедрым, кровавыми плачет слезами,

Извинить его можно: он видит, что мир наш захвачен скупцами.

Негодяи богатством гордятся, и нет им отказа нигде,

А хороших людей можешь только увидеть в нужде и в беде.

* * *

Перевод М. Кудинова

Свет седин у меня на висках проступает.
Но без света дневного ночь разве бывает?

Получил этот свет я за прежнюю тьму,

Вместо черной он белую дал мне чалму.

Зрелость в новый наряд мою плоть облачила,

Сняв одежды, что в прошлом мне юность вручила.

И без всяких условий любовь я сменил:

Права выбора я для себя не просил.

* * *

Перевод М. Кудинова

Мне сказали: «Прошла твоя юность». А я им на это ответил:
«С той поры, как день ночью сменяется, что изменилось на свете?

Если любите вы, то старайтесь встречаться почаще:

Без свиданий двух любящих жизнь не была б настоящей.

Если кто-то стал в тягость, то дружбы водить с ним не надо:

Вместе будет вам худо, коль сердце той дружбе не радо».

* * *

Перевод М. Кудинова

Справедливость забыв, седина на меня нападает;
Как правители наши, нечестно она поступает.

Словно ночь надвигается властно на пряди мои,

Но еще не расправилась ночь с белизною зари.

Мрак ночной, уходя, черноту моих прядей уносит,

И уже истощилась она и пощады не просит.

Мои черные волосы день ото дня все белей,

Мои зубы чернеют, простясь с белизною своей.

* * *

Перевод М. Кудинова

Остатки радости твоей — как опустевший дом,
Где только стены, и зола, и немота кругом.

Твои виски с их сединой — свидетели того,

Что близится последний час, не скрыться от него.

Просроченные векселя — морщины, седина.

Хоть ты банкрот, но смерть твоя оплатит их сполна.

* * *

Перевод М. Кудинова