Андалусская поэзия

Страсть во мне пробудил на заре ветерок,
Голос горлицы был провозвестник дорог:

Стон услышал, похожий на жалобный плач,

Соловей перевел его трелью, толмач.

И от стонов ее, как роса на цветах, —

Слезы вдруг на моих покрасневших глазах.

Нам неясно самим, кто страдает, влюблен,

Кто любовью, быть может, совсем обделен.

Но увидел любимой пустое жилье

И холодный очаг — снова впал в забытье.

Стал казаться проклятым мне край этот весь —

Ведь она здесь страдала и мучалась здесь.

Злой тоске целиком я отдался во власть,

Раз надежда на счастье моя не сбылась.

Как орлица, когтила мне сердце любовь,

Ей, безжалостной, лучше и не прекословь.

«Принимайтесь за дело!» — велел я слезам,

Заструились обильно слезы вмиг по щекам.

Видно, это случилось со мной неспроста:

Слезы выдали то, что хранили уста.

И коня своего повернул я туда,

Мне дорогу любовь указала куда, —

В заповедные земли, к песчаным холмам,

И лобзал ее дома развалины там.

Будут слезы, я знаю, еще солоней:

Приведут ли меня мои странствия к ней?..

* * *

Перевод Л. Кельмана

Твой образ явился ночью,
    в дорогу позвал меня —
Уже омывало утро
    лицо наступившего дня.

Горевший для путников поздних,

    я затушил костер,
Теперь никому не нужный:
    светлел небесный простор.

Умчался редеющий сумрак —

    стремительный конь вороной,
Рассвет вдали показался,
    как дивный путник ночной.

Глаза мои напоил он

    всей влагой соленых озер —
Слезами она зовется, —
    но глаз он моих не отер.

Ударом кремня о кресало

    он пламя любви запалил,
Я, может, его погасил бы,
    но нет ни желанья, ни сил.

Любовь моя облачилась

    в хламиду болезни злой —
Лохмотья прикрыть не в силах
    бушующей страсти зной.

Меня рыдания душат,

    рвется наружу плач,
Сверкающих молний взмахи —
    свой меч обнажил палач.

Оставила ночь рассвету

    обильную влагу рос,
В очах цветов ее капли —
    моих жемчужины слез.

Млечный Путь опоясал небо

    светлой лентой своих огней —
Одежда черная ночи
    и белый кушак на ней.

Мерцает тот звездный пояс

    в просветах средь облаков,
Сверкают в нем бриллианты,
    украшая ночи покров.

А в небе влачится туча,

    и мой наблюдает взор,
Как нитями струй вышивает
    она на лугу узор.

Повеял утренний ветер,

    колышет он бедра ив,
Качает зеленые пряди
    прохладный его порыв.

Тростинок высокие шеи

    склоняются, чтобы цветы
К их свежим устам поцелуем
    приникли, нежны и чисты.

А туча, которая в небе

    все дальше и дальше плыла,
Вся в огненных вспышках, похожа
    на темную амбру была.

Веселый проказник ветер,

    как будто в цветы влюблен,
Сорвал у них поцелуи,
    и куда-то умчался он.

А в кронах дерев шумели

    птицы — точно муллы,
Взойдя на мимбары, возносят
    деяньям господним хвалы.

* * *

Перевод Л. Кельмана