Андрей Смирнов

— Вы полагаете, что ваш демон настолько силен? — Прищурился Элгар.

— Я полагаю, что будет лучше, если вы сами испытаете его силу и меру моей власти над

ним, — Энклед широко улыбнулся, вставая. — Господа, прошу вас. — Он сделал движение рукой, приглашая Магистров покинуть свои места. — Приготовьтесь.

Магистры встали один за другим — напряженные, настороженные. Тидольф положил руку

на рукоять меча, Лейнар наложил защитное заклятье, Огинейз коснулся темного камня на перстне, Тарго презрительно усмехнулся. Элгар Атфитрит не сделал ничего и никак не выразил своего

отношения к происходящему — поднялся на ноги и продолжил внимательно наблюдать за

действиям короля.

Энклед отвернулся и сделал вращательное движение рукой с браслетом.

—  Гхадабайн! — Требовательно позвал он…

И я пришел.

...раздвигая складки миров...

...потоком теней вдоль линий силы...

...дымом видений и кошмаров...

...молитвенной песней скайферов над телами принесенных в жертву людей...

...скольжу сквозь паутину заклятий, что окутывают Асфелосту — не замечая грубые

людские чары и не задерживаясь ими...

...подавляю свою силу и забываю о полноте власти, вливаясь в подготовленную заранее

форму...

...собираю тело из частиц темноты и ядовитого пара...

...возникаю в комнате, между Энкледом и незажженным камином, и смотрю на четырех

смертных и одного бессмертного, которых я должен буду впечатлить. Сейчас король им об этом

скажет.

Для этой встречи я выбрал облик ангутея — черную фигуру, отдаленно схожую с фигурой

человека в длинном плаще. Достаточно зловеще, пусть и банально.

— Плени их, но не убивай, — говорит мне человек с браслетом в виде змеи, указывая на

пятерых Магистров. — Бессмертным займись в последнюю очередь. Пусть увидит, что ты можешь

и не говорит потом, что это нападение было слишком неожиданным.

Я начинаю действовать еще до того, как он заканчивает говорить: уже после первой фразы

Энкледа Огинейз совершает движение столь быстрое, что его не способен различить человеческий

глаз. Шестью потоками дыма я огибаю Энкледа и собираюсь вновь между ним и Магистром

Ордена убийц; хищные рты, образующиеся в моем теле, раскрываются и проглатывают две

метательные иглы, предназначавшиеся для короля. Орден Крылатых Теней не склонен соблюдать

правила честного боя, они всегда ищут уязвимое место и бьют туда, и прорехой в моей броне

Огинейз счел короля-призывателя. Я не удивлен, ведь частица меня, некогда бывшая человеком по

имени Льюис Телмарид, успела тесно познакомиться с Крылатыми Тенями во время их

бесславного похода на Ильсильвар.

Я даю Огинейзу шанс чем-нибудь удивить нас сегодня и не трогаю его первым. Шагаю к

могучему, но медлительному толстяку Тарго, преодолевая десять шагов за один, и вонзаю в его

тело дымный жгут, вырастающий из моего правого бока. Тарго содрогается и дико хрипит,

раскачиваясь на моем бесплотном щупальце как свиная туша на стальном крюке. Его кожа

приобретает зеленоватый оттенок, из пор выступает вонючий пот, глаза закатываются, изо рта

дергающегося в конвульсиях тела брызжет слюна.

Я не смотрю на все эти превращения — двигаюсь назад, оставляя Тарго висеть в воздухе,

потому что Огинейз Хабул Китод вновь пытается устранить короля: переходит в форму  хайтана, четырехрукого теневого охотника, и движется к королю почти столь же быстро, как я, намереваясь

убить, покалечить или, самое меньшее, приставить один из четырех клинков к горлу Энкледа,

требуя, чтобы король отозвал меня — но я никак не могу допустить всего этого. Я перехватываю

Огинейза в двух шагах от короля, жгуты дыма блокируют клинки, мы оказываемся предельно

близко друг к другу — не существа из плоти и крови, а два хищника из мира теней, и я дышу в

лицо Огинейзу, и когда мое дыхание проникает в него, он содрогается от боли и в судорогах

опускается на пол, вновь обретая плотский облик. Я двигаюсь к оставшимся трем Магистрам, а из

моей поясницы вырастает новое дымное щупальце, на которое я насаживаю Огинейза и

подвешиваю его в воздухе так, как только что проделал это с Тарго.

В этот момент король заканчивает говорить.

Паутина чар, окружающая Лейнара, сгнивает быстрее, чем я добираюсь до Тидольфа

Алкертура. Гниющее волшебство становится ядом — силой, которой я в Сальбраве повелеваю

абсолютно, ибо сам являюсь ее началом и источником. Отравленные энергии, в которые

превратилось защитное заклятье Магистра Семирамиды, вливаются в его Холок, Шэ и Тэннак,

обездвиживая их — в то время как дымное щупальце из моего плеча пересекает пространство над

головой Лейнара, изгибается и идет вниз, входя в его позвоночник на уровне лопаток и выходя из

солнечного сплетения. Сплести заклинание Алкертур не успевает, но колдовской клинок, которого

он касается, сам накладывает заклятье на своего хозяина, и медлительный человек меняется —

энергия, текущая из меча, ускоряет его реакции многократно. Он успевает выхватить меч и

сделать выпад. Я блокирую его меч своим клинком, вырастающим из правой руки и ничем не

отличимым от той полупризрачной субстанции, из которой состоит мое тело. У Тидольфа