Андрей Смирнов

— Господин мой... я давно хотел сказать... я очень благодарен вам за все, что вы для меня

сделали.

Элгар задумчиво посмотрел на юношу. Несколько дней назад Катаус опять завел разговор

о том, чтобы стать рыцарем. Элгар пресек эти разговоры — резче, чем в предыдущий раз.

Мальчик не понимал, что иногда министериал имеет большее значение, чем кардинал. Элгару не

нужен амбициозный помощник, ему требовался слуга, точно выполняющий указания, верный и

знающий свое место. Катаус, как ему казалось, подходил на эту роль, но в последнее время Элгар

начал в этом сомневаться. Сможет ли юноша довольствоваться тем, что есть? И что означала его

реплика? Это была попытка сообщить Элгару о том, что он все понял и готов оставить свои

амбиции? Или же это обыкновенная лесть, нацеленная на то, чтобы заслужить расположение

господина, а затем выпросить желаемое посвящение?

Элгар чуть кивнул Фейну, показывая — я тебя услышал, можешь идти. Но юноша не

уходил.

— Для меня большая честь находиться в Ордене. — Катаус замолчал, подыскивая слова.

— Здесь вся моя жизнь. Не так уж важно, кто я — рыцарь или простой оруженосец... Главное, что

я могу... приносить пользу Ордену. Я буду делать то... что мне доверено... так хорошо, как только

смогу, сир. Спасибо, что... помогли мне понять…

Катаус шагнул к Магистру и, опустившись на колено, поцеловал его кисть, расслабленно

лежащую на подлокотнике кресла. Элгар ощутил раздражение. Достаточно было бы и того, чтобы

мальчик уяснил все это молча, а не вываливал сейчас перед ним свои переживания вкупе с

демонстрацией преданности. Черт возьми, разговорами был заполнен весь день! Элгару просто

хотелось посидеть одному, в тишине.

Он уже открыл рот, чтобы приказать Катаусу Фейну покинуть комнату — тем более, что

юноша припал к руке так пылко, что до сих пор не мог от нее оторваться и это уже, в конце

концов, становилось неприличным — когда Катаус повернул голову и внезапно впился в кисть

зубами. Ощутив боль, Элгар попытался вырвать руку, но Катаус сжимал челюсти с предельным

усилием, и Элгару пришлось дважды ударить его, прежде чем челюсти оруженосца разжались.

Катаус упал навзничь, но успел упереться рукой в пол. Он поднял голову, глядя на магистра

безумным веселым взглядом. Сломанная Элгаром челюсть нелепо топорщилась с одной стороны,

и рот кривился, с другой же стороны краешки окровавленных губ в ухмылке поднимались вверх.

Элгар произнес заклятье, которое должно было обездвижить Катауса, но тот продолжал тянуться к

нему, и Элгар поразился тому, насколько слабыми и неуверенными вышли его чары. Спятивший

оруженосец не мог представлять никакой угрозы для бессмертного, но... было что-то еще. Что-то, пугавшее Элгара до дрожи, что-то, незримо присуствовавшее в этой комнате, что-то, делавшее

бессмысленные действия Катауса наполненными каким-то особым, недоступным для Элгара

значением. Заклятье не оказало эффекта, юноша тянулся к господину, Элгар хотел ударить его

еще раз, оттолкнуть, отскочить — но не смог сделать ни первого, ни второго, ни третьего, а лицо

Катауса вскипало и текло, словно беловатая каша, обретая новые черты...

***

Энклед покинул Асфелосту следующим утром. Перед отбытием он встретился с

Магистрами Лилии и Семирамиды — известил их о своем отъезде и сообщил, что внял голосу

разума. Это не означало, что он готов отказаться от войны с Ильсильваром, совсем нет. Но

предупреждение о том, что артефакт, способный повелевать приспешником одного из Темных

Князей, может содержать в себе скрытые свойства, следовало учесть. Поэтому он оставляет

браслет для всестороннего изучения Элгару Атфитриту, с которым в приватной беседе,

состоявшейся вчера вечером, сумел найти общий язык. Элгар, в свою очередь, пообещал ему, что

поддержит поход на юг. Лейнар и Тидольф выразили свое удивление столь резкой переменой

мнения Магистра Полумесяца — еще вчера он был настроен весьма решительно против этого

похода. Поэтому, расставшись с королем, они направились в восточную башню, занимаемую

Орденом Полумесяца, однако Атфитрит отказался их принять. Гатон Фьердельт, адъютант

Магистра, сообщил о том, что Элгар заперся в своих покоях и велел не беспокоить его до обеда.

Оказавшись за воротами Асфелосты и отъехав от замка достаточно далеко, король

приказал сопровождающим возвращаться в Кайёль без него. Свита запротестовала. Энклед велел

им заткнуться и выполнять приказ.

— Скажите, куда вы направляетесь, сир? — Спросил один из телохранителей.

— Этого я сказать не могу, — ответил король. — Не беспокойтесь за меня — я буду в

столице раньше вас. Делайте, что вам сказано.

Далее он совершил нечто еще более странное — слез с лошади, велел свите позаботиться о

ней, запретил рассказывать кому бы то ни было о его приказе до того, как отряд достигнет

столицы и затем направился к роще, неподалеку от которой остановились всадники.

Сопровождающие принялись обсуждать приказ между собой: какую тайну хотел скрыть король и

почему он сказал, что будет в Кайеле раньше? Что с ними сделают во дворце, если правитель

острова пропадет или будет убит где-нибудь по дороге? Вскоре они решили, что стоит еще раз