Андрей Смирнов

провела рядом с ним последние дни, которые им оставались, а потом пришли ее братья, пленили

ее и убили Хелаха. Он знал, что так будет — сказал ей, что это цена, которую он должен заплатить

за то, чтобы мир продолжал жить. Ни смерть, ни божественный гнев не пугали его, и в богах

света, пришедших забрать его жизнь, чтобы остановить ту ересь, которую он распространял по

земле, он не видел врагов. Мольвири забрали в Эмпирей, был суд, и было вынесено решение,

сделавшее ее пленницей в недрах Слепой Горы на долгие века. Она была лишена силы и

погружена в сон, а на земле без ее участия был создан культ Мольвири — благой богини духовной

и телесной чистоты, заступницы слабых, утешительницы сирых и убогих. Со временем ее культ

обрел большую популярность, его бисурит окружил ее душу и ум подобно невыносимому

душному облаку. Прочие Князья Света наслаждались поклонением, для нее же оно было пыткой.

Мистическая сущность бога огромна, она включает в себя множество тел, мест и даже духовных

миров — чтобы спастись от бисурита, распространявшегося по ней словно болезнь, пожиравшего

и уродовавшего все, чем она была, Мольвири уходила все глубже внутрь себя, отказываясь от

того, чем уже не могла бы владеть, не теряя себя. Бисурит, созданный из молитв, слез, жертв, религиозного рвения, правил и догм, придуманных людьми, медлено поглощал свою богиню. Она

перестала ощущать свои миры, растеряла все облики и все альтер-эго, и в конце концов осталась

единственная связка из семи тел — та связка, что была заключена в темницу в недрах Слепой

Горы. То, чем она стала, было ближе к человеку, чем даже к бессмертному, могущество же бога

стало для нее чем-то бесконечно далеким. Однако, полностью человеком она так и не стала.

Частица силы в ней еще сохранилась, и она надеялась, что пройдет время, и этот крошечный, едва

тлеющий огонек, превратится в ровное и сильное пламя.

— Как ты думаешь, что будет дальше? — Спросил ее Эдрик, когда она закончила рассказ.

Они полулежали-полусидели, расположившись под сенью старого вяза на Великаньей Мозоли.

— Не знаю, — она пожала плечами. — Откуда мне знать, что будет?

— Твои братья правы в одном: ты слишком беспечна. Для того, чтобы знать, что будет, не

нужно предвиденья, иногда достаточно обыкновенной способности здраво рассуждать. Но

перворожденные Светил не особенно любят думать. Я понял это еще тогда, когда ребенком читал

мифы.

— Фу. — Богиня нахмурилась и легонько пнула Эдрика по бедру босой ножкой. — Опять

меня обижаешь?

— Даже и не думал, моя госпожа. — Эдрик наклонил голову и сделал жест рукой, будто

совершал галантный поклон — задницу он, при этом, однако, от земли отрывать не стал. — Я

всего лишь хочу сказать, что лучше б то, что я сейчас услышал, оказалось бы плодом твоей бурной

фантазии. Потому что если это правда, богам не составит труда найти нас. Тебя вернут обратно в

тюрьму, да и мне... вряд ли скажут спасибо.

Мольвири задумалась, и на ее лице отразилось беспокойство.

— Тебе лучше уйти.

— Неужели?

— Да! Может быть, тогда они не обратят на тебя внимания...

— Я не собираюсь ни от кого убегать. Да и бросать тебя не хочу. Ты же как ребенок.

Богиней быть не можешь, а опыта жизни человеком у тебя нет. — Он насмешливо посмотрел на

девушку.

— Ну, и кто из нас беспечен? — Ответила она в ему тон. — Глупо умирать просто так, а

ты, кажется, стремишься к смерти.

— Ничуть. Убегать и прятаться было бы еще глупее. Какой смысл в жизни, если проводить

ее в страхе? И наоборот — когда нет привязанности к собственному существованию, ты

начинаешь ценить каждое мгновение прожитого как драгоценнейший дар.

— Да, я помню... — Ее взгляд затуманился. — Хелах говорил похожие вещи.

— Неудивительно. — Усмехнулся Эдрик.

— Хорошо, пусть так. — Сказала она. — Останемся здесь и будем ждать мести моих

братьев.

Но прошли вечер и ночь, за ними наступил новый день, и никто за ними так и не пришел.

Либо боги по каким-то причинам не могли найти их, либо не хотели искать, либо давно нашли, но

по необъяснимой прихоти не стали мстить.

— Что это за место? — Спросила она на третий день. — Почему ты привел меня именно

сюда? Оно какое-то особенное?

— Нет, нисколько, — Эдрик покачал головой. — Разве что самую малость и только для

меня. У тел-ан-алатрита нет и не может быть дома, но это правило, а значит — его следует

проверить на прочность. Когда-то я собирался остаться здесь, завести дом и семью, верно служить

своему господину, заботиться о ближних и сделать еще тысячу других вещей, противоречащих

философии, в духе которой меня воспитали. Это было бы ценным опытом. Но я не был достаточно

осторожен, и мой господин узнал о моей силе. В это же время он прослышал о пустующей

Обсидиановой Башне и захотел заполучить над ней власть. Я пытался отговорить герцога — а он в

ответ посулил мне баронство, если я помогу ему добиться цели. Увы, этот поход закончился

неудачей. Герцог Ульфил погиб, как и все, кого он взял с собой... кроме меня. Я оказался в плену и

был освобожден лишь несколько месяцев назад. Фремберг Либергхам, хозяин Обсидиановой