Ангел с Чёртова острова

– Ну пожалуйста! – не уступала я. – Ты на этой фотографии такая красивая, а папа – прямо кинозвезда. Ты, наверное, перед свадьбой из спортзала не вылезал, да? Гири поднимал и мешок с песком колотил, я угадала?

Папа покачал головой, но по его лицу пробежала тень улыбки. Он посмотрел на маму, и на этот раз она не отвернулась.

– Но ты права – твоя мама и правда очень красивая на этом снимке. Она вообще в тот день была настоящая красавица. Когда твой дедушка подвел ее к алтарю, я подумал, что прекраснее женщины не видал.

– А мой папа сказал, что ты похож на венгерского принца, – сказала мама.

– Да, это я помню. Вот только почему венгерского? – спросил папа.

– По-моему, он просто оговорился – он одновременно радовался и переживал, – ответила мама, и оба они задумались, а на лицах у них появилось отсутствующее выражение.

Меня этот разговор тоже навел на всякие мысли – я, например, никогда не понимала, как они умудрились так быстро разлюбить друг друга и влюбиться в кого-то еще. Бабушка утешала меня, говоря, что они сами не соображали, что творят, а когда поняли, было уже поздно. Вот только лучше мне от этого объяснения не стало. Помню, еще как-то раз папа сказал, что зря они познакомились так рано. Познакомься они попозже – и им проще было бы прожить вместе всю жизнь. Взрослые бывают хуже детей. Это все равно, что заказать в ресторане блюдо, почти целиком его съесть, а потом пожаловаться официанту, что еда была плохая. И что тогда сделаешь? Опять потребуешь такое же блюдо или захочешь какое-нибудь еще? Мама с папой выбрали последнее и нашли себе новых спутников жизни.

– По-моему, нам пора спать, – сказала мама.

– Разве мы не будем вместе молиться на ночь? – спросила я.

– Ты же уже большая, – удивилась мама.

– Сейчас нет, – ответила я, и тогда мама с папой взяли меня за руки, и мы хором попросили Господа сжалиться над нами. Еще никогда в жизни мне не становилось так спокойно от этих слов.

– Спокойной ночи, – сказал папа, и мы с мамой пожелали ему того же.

Мама задула все свечи, а костер почти догорел, лишь в самой глубине угольки были оранжевыми. Темнота нависла над нашей головой, как крыша палатки. Каменный пол под брезентом мягким не назовешь, но иногда мне нравится спать на жестком. Дома я время от времени сплю на разложенном на полу одеяле и представляю, что ночую на вокзале в какой-нибудь другой стране. Но просыпаюсь я потом опять в кровати.

– А вы не ляжете ко мне поближе? – попросила я.

– Я думала, из этого ты тоже уже выросла. В последнее время ты отказывалась лежать с нами в одной кровати, – сказала мама.

«В вашей с папой – не отказываюсь. Но не с Дурмотом же и не с Пони», – подумала я, а вслух сказала:

– Здесь страшновато. Все-таки первый раз в пещере ночую. – Я переползла поближе к папиному матрасу. Мама тяжело вздохнула, как она, бывало, вздыхает, когда я забываю навести порядок у себя в комнате, но потом передвинулась следом за мной.

– А не расскажете на ночь что-нибудь интересное? – спросила я.

– Я что-то подустал, – пробормотал папа хриплым, каким-то простуженным голосом.

– А помните, дедушка как-то рассказывал, что когда впервые увидел темнокожего мальчика, прошагал за ним через весь город – так ему хотелось проверить, действительно ли у темнокожих кожа на ладонях светлая! Помните?

– Да, – ответила мама, – эту историю я тебе сто раз рассказывала.

– А когда бабушка с дедушкой были молодыми, в Чехословакии много было иностранцев? – не отставала я.

– Не знаю. Уж темнокожих-то точно мало, – совсем сипло ответил папа.

– А помните, как мы ездили на Крит? – спросила я, но кивнула только мама.

– У меня там появилось двое друзей – Александр и еще… хм… – я притворилась, будто второе имя забыла.

– Грета, – подсказала мама.

– Точно, Александр и Грета, – повторила я, – мы каждый день купались, гуляли по пляжу и только в последний день выяснили, что вкуснее всего кормят в нашем отеле. Помните?

Мама опять кивнула.

– Это были мои лучшие каникулы. А вы как думаете?

Но никто не ответил.

– Это же была наша самая чудесная поездка, да? – повторила я, ткнув папу в бок.

– А? Что? Ну да! Самая чудесная поездка… – Он несколько раз моргнул, а потом снова закрыл глаза.

– Спокойной ночи, – сказала мама.

Папа заснул первым. Вообще-то обычно мама храпит громче всех, но сейчас из-за ноги папе пришлось спать на спине, и звуки, вылетавшие у него изо рта, были очень похожи на рычание, которое издают маленькие мальчики, когда делают вид, будто едут в машине. Мама перевернулась на бок, лицом ко мне, а я затаилась и дождалась, когда она уснет. Потом я встала и, осторожно приподняв правую папину руку, положила ее туда, где минуту назад лежала сама. Сдвинуть с места мамину руку оказалось сложнее – она словно сопротивлялась, и даже в какой-то момент мама громко вздохнула – я замерла. Однако, как только дыхание у мамы выровнялось, я взяла ее руку и вложила в папину, а сама легла по другую сторону от мамы.

26