Ангел тьмы

– Ох! Леопольд, ты тоже хочешь кексик, ну прости меня! На, держи… – Миссис Фрэнклин сунула собаке кусок кекса – а кекс, должен признать, был лучше всех, что я пробовал, – и начала поглаживать любимца по голове. – Да, вот так, мальчик мой сладкий. Не помнишь Либби, да, Леопольд? Она уехала раньше, чем ты у нас появился… – Женщина задумалась, погрузившись в воспоминания. – У нас тогда была другая собака – пес Либби. Как его звали, Эли?

– Фитц, – ответил Эли Фрэнклин, жуя кекс и глотая уже третий стакан лимонада.

– Да, верно. Фитц. Ох, любила она этого пса. Уж так рыдала, когда он помер, – я думала, она и сама может концы отдать! Помнишь, Эли?

Внезапно Эли Фрэнклин прекратил жевать: он оглядел нас всех, как говорится, с опаской, потом медленно сглотнул кусок кекса, что был у него во рту.

– Нет, – пробормотал он быстро и тихо.

– Да ладно, ты точно помнишь! Не глупи – это было как раз перед тем, как она уехала работать к той семье в Стиллуотер…

– К Мюленбергам? – с надеждой произнесла мисс Говард.

– А, так вы знаете Мюленбергов, мисс Говард? – с радостным удивлением отозвалась миссис Фрэнклин. – Славные люди, говорила Элспет – она как-то написала оттуда. Очень славные. А как раз перед отъездом с ней приключился желчный приступ…

– Мама, – перебил Эли Фрэнклин, все еще слегка встревоженно.

– … как раз наутро после смерти Фитца. Ты помнишь, не сомневаюсь, Эли, – мы похоронили его там, у коровника. Ты соорудил гробик, а Либби покрасила плиту…

– Мама! – теперь Эли Фрэнклин был пожестче; потом он улыбнулся нам, но с натугой. – Не сомневаюсь, эти люди не хотят знать обо всех мельчайших подробностях здешней жизни Либби – их интересует, что с ней сейчас.

– Что ж… – Миссис Фрэнклин с некоторым потрясением глянула на сына – но кроме потрясения там был и след внезапного, холодного гнева, того свойства, что я порой видывал на лице самой Либби. – Я, конечно, прошу прощения, если смущаю собственного сына. Но я говорила им о Мюленбергах…

– Ты говорила им… – начал было Эли Фрэнклин, но затем, поймав взгляд матери, спасовал. – Ну хорошо. Давай, продолжай, расскажи им… о Мюленбергах.

– Они были очень славные люди, – продолжила миссис Фрэнклин, кинув напоследок предостерегающий взгляд на сына, тогда как голос ее вновь обрел музыкальность. – Так она нам писала. И, понятно, я была рада – ведь это, похоже, оказалась для нее работа что надо!

Лицо мисс Говард едва не вытянулось – да, кажется, и мое тоже. Кто бы ни говорил, что кормилица – «работа что надо» для Либби Хатч, тем самым показывал, что не знал ее вовсе; а миссис Фрэнклин, какой бы недалекой подчас ни казалась, похоже, была осведомлена о сильных и слабых сторонах своей дочери. Однако, прежде чем кто-то из нас успел выразить замешательство, доктор, полагая, что история где-то в процессе разговора претерпела изменения, спросил:

– А что это была за работа, миссис Фрэнклин?

– А, так вы не знаете? – удивленно отозвалась она. – Раз уж знаете Мюленбергов, то должны бы знать, что Либби была гувернанткой их сына – ну то есть до отъезда в Нью-Йорк. Но, наверное, вы встречались с ними после того, как она уехала?

– Да, – быстро и нервно сказала мисс Говард. – Вообще-то совсем недавно. А с вашей дочерью не были знакомы, пока она не прибыла в город – понимаете, мы все оттуда.

– О, неужели? Ну, раз вы из Нью-Йорка, то уж точно должны знать о моей дочери побольше, чем я. Видите ли, я получила от нее лишь одно письмо с тех пор, как она туда перебралась, и это было так давно – я уж несколько лет ничего не слышала. Хотя, говорю вам, Элспет всегда была такой – вряд ли она вообще соображает, что не пишет! Такая легкомысленная девчонка, вечно в облаках витает с какими-то идеями…

На какое-то мгновение мысли миссис Хатч как будто снова унеслись куда-то в сторону; но на этот раз я начал соображать, что принятое мною прежде за недалекость было на самом-то деле лишь способом избегать тем, о которых она не собиралась или не могла говорить – быть может, из-за того, что они были слишком болезненными или же способными раскрыть о ней самой нечто такое, чего ей не хотелось бы показывать, в особенности чужим людям. При таком положении дел я решил было, что доктор примется пожестче вытягивать из нее информацию: он был не из тех, кто позволяет людям отклоняться от предмета разговора. И оттого я удивился вдвойне, когда он просто встал, внимательно посмотрел в глаза миссис Фрэнклин, глядевшие куда-то вдаль, и наконец произнес:

– Да. Полагаю, вы правы, миссис Фрэнклин. Спасибо вам большое за напитки – мы продолжим розыски вашей дочери в Нью-Йорке.

Быстренько справившись со своим изумлением, миссис Фрэнклин тоже встала, с видом чрезвычайного облегчения:

– Мне очень жаль, что не смогла особо ничем помочь вам, правда. А если повстречаете Элспет, можете просто передать ей, что ее семье интересно, как же там у нее дела.

На этом она двинулась к сетчатой двери.

– Доктор, – озадаченно воскликнула мисс Говард. – Мне не кажется, что мы…