Ангел западного окна

— Пора, теперь ты готов.

Я вздрогнул. В душе поднялся темный страх.

— Ты хочешь сказать... что мне... — Я растерянно умолк.

— За три таких дня, какие были у тебя, даже у Самсона заново отросли бы волосы, возвратив ему силу. Загляни в свою душу! Сила к тебе вернулась!

Долгий, безмятежно спокойный взгляд Теодора Гэртнера наполнил мое сердце чудесной уверенностью. Не понимая, чего он хочет, я все-таки послушно закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. В следующий миг моему внутреннему взору предстал Бафомет... Он в вышине надо мной, глаза слепит холодное белое сияние алого яхонта в его короне.

С этой минуты я бестрепетно приму любую участь, какую уготовит судьба, — поведет ли к высокому торжеству, что видится мне в мечтах, или с позором отвергнет пред очами неколебимых.

Я спокойно спрашиваю:

— Что я должен совершить?

— Совершить? Нужно уметь!

— Как достичь умения?

— Коль скоро речь идет о судьбе, умения достигнет тот, кто не задается вопросами и не ищет знания. Свершай, не ведая.

— Но... если не знаешь, что должен совершить? Это же...

— Это самое трудное. — Теодор Гэртнер встал, подал мне руку и продолжал как бы в рассеянности: — Луна восходит. Возьми клинок, вернувшийся к тебе.­ Спустись в парк. Там увидишь нечто... отчего захочешь броситься прочь из Эльсбетштайна. Но знай: если выйдешь за черту внешних крепостных стен, никогда не отыщешь пути назад и мы с тобой никогда­ больше не встретимся... Надеюсь, не этим все завершится. Иди же. Это все, что я вправе сказать. — Он отступил в темноту и исчез за мерцающими огнями, даже не бросив на меня хотя бы одного прощаль­ного взгляда. Я услышал, как вдалеке затворилась дверь. И все вокруг стихло, в мертвой тишине разда­вался лишь неистовый стук моего сердца.

В эту минуту луна, поднявшись над одной из башен, заглянула в окно.

Я стою в парке, сжимая в руке кинжал Хьюэлла Дата, хотя и не понимаю, на что он может пригодить­ся, и смотрю на звездное небо. Воздух недвижен, звез­ды парят в вышине, но ни одна не мерцает, и я чувствую мощные токи — в душу снисходит незыблемый­ покой Вселенной. Мои мысли сосредоточены на одном — не позволять себе любопытных вопросов.

«Магия есть свершение в неведении» — я постигаю смысл сказанного моим другом, и в душе воцаряется еще больший покой.

Не знаю, да и как я могу знать, долго ли ждал на лужайке парка, залитой волшебным лунным светом!..­

Впереди, то ли вдали, то ли близко, в изумрудном сумраке высятся вековые деревья, их кроны слились в сплошную непроглядно черную тень...

Там, в черном мраке под деревьями, вдруг появляется трепетный отблеск.

Полупрозрачная полоса тумана зыблется и мерцает под ярким светом луны. Пристально вглядевшись, я различаю некий образ, фигуру, она то быст­рей, то как бы замирая в нерешительности, легкой поступью проходит между кустами... видение, которое однажды явилось мне при ярком полуденном свете, наполнив душу томительной тоской! Царственная поступь, исполненная непостижимой таинственности, величавая стать долгожданной властительницы Эльсбетштайна... Королева, Елизавета Загадочная!..

Словно вняв моему страстному безмолвному призыву, она приближается, — в тот же миг я начисто забываю о том, зачем я здесь, чего ждал на лугу в ночном парке. В восторге, едва ли сознавая, что сердце вот-вот разорвется от ликующей радости, я спешу к ней, то пускаясь бегом, то вдруг замедляя шаг, в страхе, что дивное, несказанно прекрасное видение не пожелает встречи, растает, как туманная мгла, и окажет­ся пустым обманчивым образом моей фантазии.

Но она не исчезла.

Она медлила, когда я медлил, она спешила, когда спешил я; и вот царица и матерь, назначенная мне судьбой в том мире, что превыше крови, божество, которому поклонялся далекий мой предок, Джон Ди, предо мной, лицом к лицу, и ее взор сулит исполнение мечты, преодолевшей столетия.

Я простер к ней руки. Она с усмешкой кивнула, сделав знак следовать за нею... Изящная ручка, зали­тая серебряным лунным светом, коснулась кинжа­ла... сейчас мои стиснутые пальцы разожмутся и отдадут его, принесут ей в дар...

И вдруг не лунный свет — иное сияние озарило меня с высоты. Не разумом — всем существом я осо­знал: это сверкает кристалл в короне Бафомета, свет его не ослеплял, — холодный, яркий, он мерно лился­ тихим потоком. По лицу таинственной владычицы скользнула улыбка, но я почувствовал: ее улыбка — залог умопомрачительных, неизъяснимых наслаж­дений, неисчерпаемых, длящихся тысячи и тысячи лет, — и ледяной блеск кристалла в венце Бафомета сразились в жестоком поединке.