Ангел западного окна

— Ваши парадоксы попадают в точку! Мне ведь очень, очень нелегко было бы бросить «эту ерунду». Я кое-что знаю и поэтому смею предполагать, что на гранях этого кристалла запечатлелись и дремлют — так ведь, наверное, выражаются знатоки оккультных­ дел? — некие образы, картины прошлого, назовем их так... Для меня они, возможно, имеют серьезное значение.

— Тогда вам придется пойти на риск.

— Какой, например?

— Например, вас будет морочить... э-э... ваша фантазия, назовем это так! Галлюцинации нередко становятся для медиума чем-то вроде наркотика, только морфий сей духовного свойства. А избежать...

— Да, как избежать?

— Надо уйти.

— То есть?

— Перейти в тот мир!

— Как?

— Вот так! — На ладони Липотина снова оказался красный шарик. Он ловко подбросил его вверх и поймал.

— Дайте мне! Второй раз прошу.

— Э-э, нет, уважаемый, шарик я отдать не могу. Совсем запамятовал, а теперь вот вспомнил — нельзя.­

Меня взяло зло.

— Как прикажете вас понимать?

Липотин состроил озабоченную мину:

— Простите великодушно. Совершенно забыл об одном пустяке. Понимаю, надо было сразу объяс­нить. Шарик-то не пустой.

— Знаю.

— Там внутри некий порошок.

— Знаю.

— Помилуйте, откуда? — Липотин изобразил крайнее изумление.

— Хватит паясничать! По-моему, я уже сказал, этот памятный подарок господина Маски мне знаком! Тот, что он сторговал у осквернителей могилы святого Дунстана! Дайте сюда, ну!

Липотин попятился:

— Что за чепуха? Маски, святой Дунстан, при чем тут они? Ничего не понимаю! К досточтимому Маски этот шар никакого отношения не имеет! Я получил его в дар много лет тому назад. От тибетского дугпа в красном колпаке. Дело было в пещере на склоне Дпал-бара; есть, знаете ли, гора такая на тибетском нагорье Линг-Па.

— Опять разыгрываете, Липотин?

— Да нет же, я совершенно серьезно. Плести небылицы — подобного я по отношению к вам никогда себе не позволю. А дело было вот как. Задолго до начала Русско-японской войны один русский богатей-меценат отправил меня в Северный Китай. Там, на границе с Тибетом, надо было приобрести храмовые тибетские реликвии, и скажу я вам, невообразимо ценные. Старинная китайская живопись на шелку и прочее. Ну ладно. Я решил для начала получше узнать тамошних продавцов, подружиться с ними и тогда только заводить речь о делах. Среди моих новых знакомых были и диковинные жители пещер на склонах Пылающей горы Дпал-бара. Это секта, на­зывается она «Ян». Обряды у них там весьма странные. Познакомиться с ними как следует попросту невозможно. Мне тоже, в сущности, мало что удалось узнать, а понять и того меньше, хотя в магии восточных народов я кое-что смыс­лю... Так вот, у секты «Ян» странные обряды ини­циации. В том числе ритуал, который называется «волшебство красного шара». На этой церемонии мне разрешили присутст­вовать всего один раз. Как я этого добился, не имеет значения... Неофитов при посвящении окуривают дымом особого порошка, который хранится в крас­ных шариках из слоновой кос­ти. Все обставлено разными церемониями, описывать их не буду, смысла нет. Важно то, что воскурением руководит глава сек­ты, иерарх, а дым порошка позволяет вступающим в секту молодым монахам сотворить обряд «Ян—Инь», то есть таинство, которое еще называют «свадьбой совершенного круга». В чем суть таинства, я так до конца и не понял. И ладно, незачем болтать об этом попусту. Монахи верят, что, надышавшись дымом горящего красного порошка, они покидают свое тело, «выходят» из него, и могут переступить порог смерти­ и развить в себе невиданные магические способности благодаря соединению со своей женской полови­ной — «другой» половиной своего естества, обрести которую в земном бытии по­чти никому не удается. Какие же магические дары обретает посвященный? Прежде всего, бессмертие личности, ее неподвластность бесконечности новых рождений, в общем, своего рода божественное досто­инство, недоступное прочим смертным, коль скоро они не посвящены в тайну синего и красного шаров...­ Это суеверие, вероятно, основано на тех идеях, которые передает и символика государственного герба Кореи: мужское и женское­ начало, неразрывно соеди­ненные в круге неизменности... Да ведь вы, глубоко­чтимый мой меценат, наверняка разбираетесь в этих материях лучше, чем я.

От меня не ускользнула насмешка, скрытая в последних, лицемерно самоуничижительных словах. Как видно, Липотин ни в грош не ставил мои знания­ в области восточной мистики. А зря! Уж что-что, а символ соединения ян и инь, глубоко почитаемый на Востоке, мне известен. Это круг, посередине кото­рого проходит плавный S-образный зигзаг, разделя­ющий его на две половины, темно-синюю (инь) и красную (ян), прильнувшие друг к другу и неразрыв­ные, — так изображается брачный союз неба и земли, мужского и женского начал.

Ладно, я просто кивнул. Липотин продолжал: