Ангелы и демоны литературы. Полемические заметки «непрофессионала» о «литературном цехе»

Через писателя и художника дьявол начинает искушать тысячи и миллионы: «В русском языке слово “искусство” происходит от слова “искус”. Об этой связи мало задумываются. Творение, прежде чем стать произведением искусства, проходит через искус. Искушение творчеством предваряет появление шедевра. Всякий художник бывает искушаем в ходе творчества. Таким образом, подлинное и великое рождается как победа над искушением, как преодоление искушения. Венец великого светлого творчества есть подобие распятия и воскресения. Но и искушение может победить творца, и тогда его произведение – не преодоление, а служение искушению. И действительно, творчество всегда особенно легко, “с оттяжкой” изображало то, что зовется злом. Образцы самой утонченной тьмы страстей и страстишек, в крайности своей принимающих видимость света и добра, переполняют всю историю человечества»[149].

Говорят, что искусство несет в мир красоту, и этого уже более чем достаточно для того, чтобы оправдать его существование. Апологеты искусства любят вспоминать формулу «Красота спасет мир» (из романа Достоевского «Идиот»). Понятие красоты у Достоевского выходит за границы обычной эстетики, оно – в центре его мировоззрения. Красота и творческая деятельность, создающая (или раскрывающая) эту красоту, «неразлучна с человеком, и без нее человек, может быть, не захотел бы жить на свете»[150]. Потому и искусство как высшее проявление творчества «есть такая же потребность для человека, как есть и пить», является «необходимой потребностью организма человеческого»[151]. Однако если внимательно вчитываться в романы Достоевского, то видишь, что красота не спасает, даже, наоборот, может усложнять жизнь: «В мире, изображаемом Достоевским, ни один вид красоты не мог изменить жизни, а наоборот, красота становится источником людского страдания»[152].

Как выясняется, Достоевский не очень-то был уверен в правильности известной формулы красоты. Исследователи творчества писателя обращают внимание на следующую антиномию (противоречие, взаимоисключающие точки зрения): на одном полюсе – формула князя Мышкина (вернее, ему приписываемая) «Красота спасет мир», а на другом – формула Дмитрия Карамазова «Красота – страшная и ужасная вещь». И две эти темы развивались Достоевским параллельно друг другу, и, судя по всему, красота могла быть и тем, и другим. И понять, что такое красота в жизни человека, можно только с учетом другой формулы Достоевского: «Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей» (из романа «Братья Карамазовы»). Дмитрий Карамазов приходит к мысли, что красота может быть как добром, так и злом, и выражаться соответственно, в двух конкретных идеалах – Мадонны и Содома. «Перенести я притом не могу, что иной, высший даже сердцем человек и с умом высоким, начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом Содомским. Еще страшнее, кто уже с идеалом Содомским в душе не отрицает и идеала Мадонны, и горит от него сердце его… В Содоме ли красота? Верь, что в Содоме-то она и сидит для огромного большинства людей». Итак, может быть красота Мадонны, и красота Содома. И, по мнению Достоевского, они вполне могут уживаться в сердце писателя, поэта, художника.

«Вот почему многие писатели, поэты, художники, музыканты и философы носят как бы двойную одежду, сотканную из добра и зла»[153]. А ведь это неизбежное следствие того, что первые люди сорвали и вкусили запретный плод с древа познания добра и зла. Все смертные носят такую «одежду, сотканную из добра и зла», но ответственность на писателях, поэтах и художниках неизмерима бóльшая, ибо они «властители человеческих душ» и от них зависит, какой будет пропорция добра и зла в мире.

Говорят, что искусство отображает жизнь. Мол, это «зеркало» общества. Помните, Ленин в начале прошлого века опубликовал статью «Лев Толстой как зеркало русской революции». Каждого писателя можно назвать в той или иной мере «зеркалом». Но ведь в нашей грешной земной жизни всё перемешано: добро и зло, правда и ложь, любовь и ненависть. И писатель, отдавая или не вполне отдавая себе отчет, отражает всю эту черно-белую картину в своих произведениях. А чему могут научить эти черно-белые произведения? Могут ли они сделать человека и человечество лучше? – навряд ли. А коль скоро в них есть черное, значит, это в той или иной мере они порождают искушения, всё те же искусы. Искусство как «зеркало» отражает искусы и затем распространяет изображения этих искусов в тысячных и миллионных тиражах. В. К. Романченко пишет в этой связи: «Искусство, и литература в частности, есть воспроизведение жизни. Поскольку жизнь людей неотделима от страстей, в произведениях искусства отражаются как светлые, так и темные стороны жизни. Вследствие такой природы искусства оно таит в себе искус»[154].