Англичанин из Лебедяни. Жизнь Евгения Замятина (1884–1937)

К тебе у меня просьба: если наша Аграфена Павловна обратится к тебе с этим – помоги ей через Союз (членом коего – как тебе известно – состою) закрепить за мной квартиру. Сейчас броня до 1-Х, а мои паспорта продлены уже на более поздние сроки. <…> Хорошо бы опять на год, а уж если никак нельзя – то хоть на беременный срок – на 9 месяцев, на 6.

Однако к этому времени обещания Замятина в конце концов вернуться в Россию начинали казаться все более и более пустыми. Он добавил: «На днях был на даче здесь Сергей Прокофьев – рассказывал о своем визите в Детское…» То есть во время своей поездки в Россию Прокофьев навестил Федина – и вполне вероятно, что тоже обсуждал с ним вопрос своего возможного возвращения в СССР[566].

После Бельвю они перебрались в Шартр, а оттуда вернулись в Париж. 8 ноября Людмила отправила Е. Б. Анненковой пространное письмо о своей жизни жены-домохозяйки:

Жизнь моя здесь <…> размеренная, удобная – с нефтью, газом, горячей водой, непременно утренней – и часто вечерней – ванной (просто – откроешь кран и готова ванна), с добавкой молока, хлеба etc. Хозяйство наше несложное; а если иногда приходится что-нибудь делать дома (чаще обедаем вне) – сами знаете, как все здесь просто и удобно приобретать и приготовлять. Живем в прекрасном quartier [квартале], доме, близость Булонского леса для меня большое удовольствие, редкий день пропущу, чтобы не пробежаться по нему. Благо времени свободного много, спешить некуда и незачем. Париж люблю, привыкла к нему, наше quartier называю своей «второй родиной». Вы, конечно, знаете этот район – Auteuil – с садами, аллеями, хорошим воздухом, очень чистым в сравнении с другими районами Парижа. <…>

Знаю, что открытку мою из Шартра Вы получили. Вернулась я оттуда в конце октября, – нашлялась по поляне и лесам (сколько белевых грибов находила в них!), надышалась на всю зиму воздуха, растолстела, эмансипировалась от ЕИ. И теперь – не без удовольствия существую в Париже. ЕИ работает сейчас с одним кино-режиссером (у него дома), так что я пользуюсь свободой, хожу по гостям, <…> по магазинам, была на нескольких выставках – осенний Салон нынче грандиозный. <…> ЕИ – пополнел, хорошо летом отдохнул. Весною – чувствовал себя неважно. Настроение – хорошее. Шлет вам приветы всем, а я – крепко целую. <…> «Блоха», увы, так и не заскакала здесь [РГАЛИ. Ф. 2618. Оп. 1. Ед. хр. 71].

Создающееся от этого письма впечатление, что Людмила была счастлива и уверена в себе, хорошо согласуется с оставленными позднее воспоминаниями Куниной-Александер о том, что, по ее ощущениям, отношения между супругами заметно улучшились в период с начала 1920-х годов в Ленинграде, когда она впервые познакомилась с ними, до 1930-х годов: