Английские письма или история кавалера Грандисона

Какое бы мнніе толь благородной восторгъ ни произвелъ въ другихъ о ясности ея мыслей, но я усматривалъ въ ней сильное движеніе и ея взоры принудили меня страшиться какого нибудь припадка. Противоборствіе ея разума и любви не преминуло причинить въ ней нкоего безпорядка. Я подошелъ къ ней. Безподобная Клементина. Сказалъ я ей съ восхищеніемъ, будьте свободны! будьте для меня все то, чмъ вы быть желаете. Естьли я увижу васъ благополучною, то всячески постараюсь, естьли возможно сдлаться таковымъ же.

Любезной Грандиссонъ, сказалъ мн Прелатъ взявши меня за руку, колико я вамъ удивляюсь! Изъ какого источника проистекаетъ къ вамъ сіе удивительное величіе души?

Ахъ, Боже мой! Какъ же толь великой прмръ не внушилъ бы мн соревнованія? Я не предполагалъ ни малйшей пользы въ тхъ намреніяхъ, кои привели меня въ Италію. Я почиталъ себя обязаннымъ прежними условіями; но въ моихъ мысляхъ Клементина и ея фамилія всегда были свободны. А я возымлъ надежду въ то время, когда оказали мн честь одобря оную; теперь же я вступаю хотя съ чрезвычайнымъ сожалніемъ въ прежнее мое состояніе. Естьли Клементина твердо будетъ настоять въ своихъ мысляхъ, то я употреблю вс мои усилія тому повиноваться. Естьли же ея разположенія перемнятся: то всегда буду готовъ принять ея руку, какъ самое величайшее благополучіе, къ коему я могу стремиться.

Маркиза взявши вдругъ руку своея дочери и мою со слезами просила Небо о изтребленіи затрудненіия, дабы соединишь два сердца толикое сходство между собою имющія. Не удерживайте меня, маминька, сказала ей Клементина, выдергивая съ великою торопливостію свою руку. Позвольте мн удалиться въ свою горницу, дабы упросить тамъ Всевышняго укрпить мои силы. По претерпніи толикаго нещастія сколько стоило мн получить оное! Прощайте Кавалеръ; я хочу молить Бога за васъ равно какъ и за себя.

Ангелъ вышелъ, Она встртилась съ горнишною своею. Любезная Камиилла! сказала она ей, отъ какой опасности я освободилась? Моя рука и Кавалерова были боле минуты соединены въ рук моей матушки! Чтожъ бы значило мое ршеніе? Ибо моя матушка могла бы ихъ соединить и я была бы уже Кавалерова.

Іеронимъ, хотя пребывалъ въ молчаніи, но слезы появились на глазахъ его: онъ былъ свидтелемъ сего явленія между его сестрицею и мною. Онъ прижималъ меня въ своихъ обьятіяхъ. Любезной изъ всхъ человковъ! ахъ! можете ли вы съ терпливостію ожидать ршенія своенравной но любезной двиды?

Я могу и обязуюсь тмъ.

Я поговорю ей самъ, сказалъ онъ, и весьма ласкаюсь успть въ ономъ зная ея ко мн нжность.

Дйствительно такъ; мы поговоримъ ей вс, сказалъ Маркизъ.

Не должно принуждать, сказалъ Графъ, единственно по той опасности чтобъ ее раскаяніе не весьма поздно произошло.

Но мн кажется, сказалъ отецъ Марескотти, что Кавалеръ не долженъ желать самъ, чтобъ ее весьма къ тому понуждали. Она страшится касательно своего спасенія. Столь сильная причина требуетъ великой предосторожности къ ея убжденію. Впрочемъ я сумнваюсь, чтобъ она устояла въ своемъ ршеніи. Естьли же она по своему мужеству выдержитъ сіе усиліе; то достойна будетъ обожанія.

Ея отецъ хотлъ перечитать то письмо, кое уже приводило его въ удивленіе. Оно было у меня въ карман. Іеронимъ противился сему предложенію; но Прелатъ одобрилъ оное, и такъ письмо было перечитано. Вс казалось толико же были тмъ тронуты, какъ и въ первой разъ Впрочемъ вообще сумнвались, чтобъ она могла устоять твердо въ своихъ мысляхъ, и меня тмъ поздравляли.

Но естьли слава присоединится къ ея побудительнымъ причинамъ и естьли ихъ прозьбы не будутъ употреблены съ чрезвычайною ревностію въ мою пользу, то я увренъ что съ толикимъ величіемъ души она получитъ надъ собою совершенную побду? Вы знаете лучше меня, любезной Докторъ, что истинное благочестіе возметъ верхъ надъ всми временными выгодами. Впрочемъ отецъ Марескотти не возобновитъ ли своего вліянія надъ такимъ разумомъ, коимъ онъ привыкъ управлять? Не долгъ ли его стараться о томъ съ равною ревностію, какую иметъ и къ своему закону? И Прелатъ, которой не меньше прилепленъ къ оному, не будетъ ли вспомоществовать священнику?

Но сколь ни трудны искушенія, любезной другъ, для сердца поверженнаго въ сію неизвстность; однако не могутъ ли они отвратить насъ отъ тщеславія всхъ человческихъ чаяній? Единому Богу извстно, заслуживаетъ ли успхъ нашихъ желаній награды или наказанія: но я знаю, что естьли Клементина отдавши мн сердце и руку найдетъ въ сумнніяхъ своихъ касательно закона, хотя нкое препятствіе жить со мною благополучно, то я почелъ бы себя чрезвычайно презрнія достойнымъ, наипаче естьлибъ я споспшествовалъ принуждать ее въ мою пользу противу ея совсти.

Того же дня.