Английский язык с П. Треверс. Мэри Поппинс / P. L. Travers: Mary Poppins

“Dear me (Боже мой)!” said the Red Cow to herself (сказала Рыжая корова себе), as she began on a Sailor’s Hornpipe (когда она начала матросский хорнпайп; hornpipe — хорнпайп, волынка /старинный духовой музыкальный инструмент/; хорнпайп /английский матросский танец, обычно сольный/). “What an extraordinary thing (какая необыкновенная вещь)! I always thought dancing improper (я всегда считала танцы чем-то неуместным/непристойным), but it can’t be (но этого не может быть) since I myself am dancing (с тех пор, как я сама танцую). For I am a model cow (ведь я образцовая корова).”

And she went on dancing (и она продолжала танцевать), and thoroughly enjoying herself (и вполне наслаждалась, получала удовольствие; joy — радость). At last (наконец), however (тем не менее), she grew tired (она устала: «стала уставшей») and decided (и решила) that she had danced enough (что она протанцевала достаточно) and that she would go to sleep (и что она пойдет спать). But, to her great surprise (но, к ее большому удивлению), she found (она обнаружила) that she could not stop dancing (что она не может перестать танцевать). When she went to lie down beside the Red Calf (когда она пошла лечь рядом с Рыжей Телочкой), her legs would not let her (ее ноги не позволили ей). They went on capering and prancing (они продолжали пританцовывать и скакать; to prance — становиться на дыбы; танцевать; прыгать, скакать; резвиться) and, of course, carrying her with them (и, конечно, нести ее с ними = с собой). Round and round the field she went (кругом по полю она двигалась), leaping and waltzing and stepping on tiptoe (прыгая и вальсируя, и ступая на носочках).

“Dear me (Боже мой)!” she murmured at intervals with a ladylike accent (она бормотала в интервалах с акцентом, как у леди; ladylike — обладающаяманерамиледи). “How very peculiar (как очень своеобразно/необычно/эксцентрично)!” But she couldn’t stop (но она не могла остановиться).

Hornpipe ['hO:npaIp] great [greIt] peculiar [pI'kju:ljq]

On this night, long after the Red Calf was asleep, the Red Cow stood up suddenly and began to dance. She danced wildly and beautifully and in perfect time, though she had no music to go by. Sometimes it was a polka, sometimes a Highland Fling and sometimes a special dance that she made up out of her own head. And in between these dances she would curtsey and make sweeping bows and knock her head against the dandelions.

“Dear me!” said the Red Cow to herself, as she began on a Sailor’s Hornpipe. “What an extraordinary thing! I always thought dancing improper, but it can’t be since I myself am dancing. For I am a model cow.”

And she went on dancing, and thoroughly enjoying herself. At last, however, she grew tired and decided that she had danced enough and that she would go to sleep. But, to her great surprise, she found that she could not stop dancing. When she went to lie down beside the Red Calf, her legs would not let her. They went on capering and prancing and, of course, carrying her with them. Round and round the field she went, leaping and waltzing and stepping on tiptoe.

“Dear me!” she murmured at intervals with a ladylike accent. “How very peculiar!” But she couldn’t stop.

In the morning she was still dancing (утром она все еще танцевала) and the Red Calf had to take its breakfast of dandelions all by itself (и Рыжей Телочке пришлось взять свой завтрак из одуванчиков самой = позавтракать одуванчиками совершенно самостоятельно) because the Red Cow could not remain still enough to eat (потому что Рыжая Корова не могла оставаться неподвижной достаточно, чтобы поесть).

All through the day she danced (на протяжении всего дня: «через весь день» она танцевала), up and down the meadow (вверх и вниз по лугу) and round and round the meadow (и кругом, и кругом по лугу), with the Red Calf mooing piteously behind her (с Рыжей Телочкой, мычащей жалобно позади нее; pity — жалость). When the second night came (когда вторая ночь пришла), and she was still at it (и она была все еще при этом /занятии/ = все еще танцевала) and still could not stop (и все еще не могла остановиться), she grew very worried (она стала очень обеспокоенной). And at the end of a week of dancing (и в конце недели танца) she was nearly distracted (она была почти отчаявшейся/обезумевшей).

“I must go and see the King about it (я должна пойти и увидеться/встретиться с королем насчет этого),” she decided (она решила), shaking her head (тряся своей головой).

So she kissed her Red Calf (итак, она поцеловала Рыжую Телочку) and told it to be good (и сказала ей быть хорошей). Then she turned and danced out of the meadow (затем она повернулась и потанцевала прочь с луга) and went to tell the King (и отправилась рассказать королю).