Анна Ахматова. Когда мы вздумали родиться

Павел Крючков: Мы уже движемся к финалу и сейчас послушаем еще три архивные звукозаписи авторского чтения Бродского, Бобышева и Рейна. Это стихотворение, которое сейчас прочтет Бобышев, из цикла «Траурные октавы», который у него сложился через год после смерти Ахматовой. Именно в этом стихотворении прозвучало словосочетание, попавшее потом в литературу, и ставшее мифом в классическом смысле слова, – словосочетание «ахматовские сироты».

Голос Бобышева читает:

Все четверо

Закрыв глаза, я выпил первым яд,
и, на кладбищенском кресте гвоздима,
душа прозрела; в череду утрат
заходят Ося, Толя, Женя, Дима
ахматовскими сиротами в ряд.
Лишь прямо, друг на друга не глядят
четыре стихотворца-побратима.
Их дружба, как и жизнь, необратима.

Павел Крючков: В 65-м году Рейн посвятил Ахматовой стихотворение.

Голос Рейна читает:

А.А. Ахматовой

У зимней тьмы печалей полон рот,
Но прежде, чем она его откроет,
Огонь небесный вдруг произойдет —
Метеорит, ракета, астероид.
Огонь летит над грязной белизной,
Зима глядит на казни и на козни,
Как человек глядит в стакан порожний,
Еще недавно полный беленой.
Тут смысла нет, и вымысла тут нет,
И сути нет, хотя конец рассказу.
Когда я вижу освещенный снег,
Я Ваше имя вспоминаю сразу.

И последняя запись – Бродский. Одно из самых последних его стихотворений, написанное за полтора года до смерти. Я взял эту запись из архива радио «Свобода», как только пришло сообщение о смерти Бродского. Поэтому не удивитесь скрипичной музыке, на фоне которой звучат стихи. Ими заканчивается его книга «Пейзаж с наводнением», последняя, в составлении которой он принимал участие.

Голос Бродского читает:

Меня упрекали во всем, окромя погоды,
и сам я грозил себе часто суровой мздой.
Но скоро, как говорят, я сниму погоны
и стану просто одной звездой.

Я буду мерцать в проводах лейтенантом неба

и прятаться в облако, слыша гром,
не видя, как войско под натиском ширпотреба
бежит, преследуемо пером.

Когда вокруг больше нету того, что было,

не важно, берут вас в кольцо или это – блиц.
Так школьник, увидев однажды во сне чернила,
готов к умноженью лучше иных таблиц.

И если за скорость света не ждешь спасибо,

то общего, может, небытия броня
ценит попытки ее превращенья в сито
и за отверстие поблагодарит меня.

Александр Жуков: А у нас опять Слепнево.

Здесь все то же, то же, что и прежде,
Здесь напрасным кажется мечтать.

«…»

Да. Такой вот «темно-синий шелковый шнурок». Ну, и песню на стихи Бродского, которую любит Анатолий Генрихович.

Закричат и захлопочут петухи,
Загрохочут по проспекту сапоги…

«…»

Павел Крючков. Последние архивные записи, что мы услышим, будут ахматовские. Эти стихи написаны здесь, в Комарове, в 59-м году. Они написаны одно за другим, между ними 12 дней. Первое – «Поэт» 11 июля, а следующее «Читатель» 23-го. Входят в ее цикл «Тайны ремесла».

Голос Ахматовой читает:

Поэт