Антигония. Роман

— My Lord… Иногда мне снится этот запах, ― выдал Хэддл первую за утро членораздельную фразу. ― А казалось бы…

Согласно календарику, который я приберег в кармане, верхняя точка прилива выпадала на пять утра. Так что море отступило не до конца, во всяком случае, не так далеко, как я планировал. Притихший, выдохшийся, но набиравший силы океан с трудом, казалось, приходит в себя после ночного разгула. Как живой, он уверенно и равнодушно пыхтел в лицо своим перегаром, тем особым отстоем морской требухи из детрита, отдающим йодом, который, хотя и типичен для берегов Бретани, каждый раз одурманивает и почему-то западает в память, стоит наглотаться его как следует.

Вдалеке, в узком просвете над горизонтом сквозь медленно плывущие облака просачивалось солнце. Оно уже просеребрило себе дорожку через весь залив. К обеду могло даже распогодиться.

Хэддл показал на скопление скал, перед которым торчал одинокий скалистый гребень, полностью окруженный водой, а поверхность воды перед рифами была темнее из-за глубины. Отложив короткий спиннинг, он направился к выбранному месту, перескакивая с камня на камень и там, где возможно, преодолевая заводи вброд.

Берег Пор-Эс-Тера я знал, как свои пять пальцев. Перед скалами, где мы разложили наше хозяйство, которые спускались к воде подмытыми террасами, проще, конечно, рыбачить с катера, а еще лучше ― промеривая дно эхолотом, встав на якорь или дрейфуя вдоль берега по течению, причем не обязательно отдаляться от него далеко, пятидесяти или ста метров уже предостаточно. Но если хорошо знать дно и начинать рыбачить в правильное время, до конца прилива, в катере нет необходимости. Достаточно продвигаться по выступам, вклинивающимся в воду и запускать воблер в заводи, так, чтобы он попадал поближе к подводной ступени, туда, где под толщей воды пролегает невидимый «древний» берег, со временем осевший, ― кое-кто из местных называет его «вторым». Так снасть оказывается над самым срывом в глубину, где обычно и водятся вожделенные знатоками крупные особи лаврака, в два, три килограмма и крупнее…

С бриллиантового отлива чешуей и колючим, как у судака, верхним плавником, с боковыми рисунком в виде полосок или пятнышек, лаврак, по-французски bar, повсеместно называемый еще и «волком», а по сути это разновидность белого лосося ― сибасс водится во всех прибрежных водах северо-восточного побережья Атлантики, вплоть до Африки, Средиземноморья и даже Черного моря, хотя и стал там невидалью. Ловится он повсюду, вплоть до берегов Японии и даже под Токийскими мостами. Представитель одноименного семейства лавраковых, и если уж классифицировать по всем правилам, близкий к так называемым «каменным окуням», сибасс, как ни одна другая рыба, ценим в высокой гастрономии, и цель любого оптимиста, вроде нас с Хэддлом, раскошелившихся на снаряжение, и особенно на воблеры, цена на которые варьирует от двадцати долларов за штуку и выше, а дешевенькие просто не годятся, ― цель заключалась в том, чтобы однажды оказаться по пояс или по грудь в морской воде, один на один с коварной стихией, мобильный телефон зажав в зубах и констатируя, что вода пенится уже за спиной, и непонятно, вплавь придется выбираться на берег или удастся нащупать ногами хоть что-нибудь каменистое, как вдруг на петляющую по серебристой ряби пластмассовую рыбку из воды набрасывается некто. Этот некто рвет лесу, вместе с рыбкой пытаясь рвануть назад в пучину, да с такой свирепостью, что с трудом удается удержать в руках спиннинг. И вот этого некто нужно подтащить, схватить за жабры, в которые иногда влезает весь кулак. И всё это один на один с морской стихией, наедине со всей вселенной.

На так называемом «диком побережье» Бретани, с ее микроклиматом, который образуют здесь теплые воды Гольфстрима, омывающие западное побережье Европы, на лаврака можно охотиться круглый год, но преимущественно в теплый сезон, когда море теплеет и пенится от волн, за счет чего вода насыщается кислородом, ― это и влечет лаврака к берегу…

На воблер ловятся самые крупные экземпляры. При всей своей видимой простоте метод требует кое-каких навыков. Постигать его можно годами. В этом смысле Джон прекрасно знал, куда ехал. Хотя для меня и оставалось загадкой, как он мог умудриться прожить во Франции столько времени и пропустить главное. По его рассказам, когда он попадал на Атлантическое побережье, гораздо чаще ему приходилось учиться хлестать из горла нормандский кальвадос, чтобы не околеть от холода, чем охоте на лаврака. Лов лаврака на воблер ― это по сути разновидность охоты. Я не мог претендовать на роль инструктора, хотя бы потому, что в воблерах, а их существует сотни, если не тысячи, Джон разбирался лучше меня. И тем не менее в это утро я чувствовал, что он рассчитывает на меня ― на мое знание берега и мест. Ответственность казалась мне непомерной…