Антиклассика. Легкий путеводитель по напряженному миру классической музыки

Многие популярные песни используют форму рондо. Old MacDonald например. Вне зависимости от того, сколько животных скажут «муу», «бее» или «пффью»[108], у Макдональда всегда есть ферма, И-АЙ-И-АЙ-О. Как раз эти неизменные повторения так цепляют детей и так раздражают взрослых. Они же приводят нас к рондо.

Затерянная в тени (золотого мальчика-скрипача)

Разработка того, что я обещаю больше никогда не называть «главной симфонией моей жизни», была на самом извилистом и запутанном этапе сразу после моего выпуска из Джульярда. Помолвка с другим скрипачом – особенно с более успешным, чем я в то время, – выявила все худшее в моем характере. Я не могла слушать, как он играет, не сравнивая наши способности. Я не могла наблюдать за его успехами без страха собственного провала. Иногда у меня появлялась шаткая уверенность в себе из-за понимания, что в каких-то моментах моя техника превосходила его, но еще я часто страдала от подозрения, что было что-то неосязаемое – что-то, что было у него и не было у меня, из-за чего его исполнение объективно сильнее. Вместо того чтобы в ходе внутренних поисков выяснить, чем же было это «что-то» (или спросить себя, не был ли прав мой папа, когда говорил о потерянных приоритетах), я еще больше посвятила себя техническому совершенствованию. Я хотела опередить его.

Соперничество шло в обе стороны. Золотой Мальчик-Скрипач очень меня поддерживал: часто рекомендовал меня на концерты и организовывал мои выступления для важных людей – но когда до этого доходило, никто из нас не хотел быть на вторых ролях. То есть иногда он действительно мне подыгрывал (он шутил, что это показывает его с хорошей стороны), но и тогда он был так же решительно настроен обыграть меня, как и я.

Моя подруга Мета и ее муж часто выступают вместе в альтовом дуэте Weiss-Requiro, и их выступления – это всегда прекрасный, радостный, игривый-но-глубокий поток любви и товарищества: гармоническое воплощение всего, что они сказали и не сказали в своих свадебных клятвах. Когда мы с ЗМС играли вместе, мы были скорее как Зуландер и Хэнсел на подиуме.

По большей части это происходило потому, что мы оба были стереотипно соперничающими скрипачами. Мы бы не выиграли джульярдский конкурс концертов и не вели бы школьный оркестр как концертмейстеры (хотя он сделал это и за несколько лет до меня), если бы были безмятежными и неамбициозными[109].

Если для ЗМС соперничество было только игрой, то мне оно казалось вопросом выживания. Без него я была обречена на судьбу очередной плюс один классического мира: музыканта, чьи способности, какими бы ни были впечатляющими, были поглощены карьерой и репутацией второй половинки. Я против такого.

Посреди всепоглощающей битвы за независимость и признание я и посетила вышеупомянутый концерт в Монреале – тот, на котором женщина рассказала историю о своей пятилетней дочери и ее первом прослушивании классической музыки. Ответ той девочки – ее декларация, что это просто «красивая музыка» – разрушил метафорическую крышу у меня над головой. Я как будто годами смотрела на оконное стекло, отчаянно пытаясь соскрести клей от старой наклейки, потому что была уверена, что это было главной проблемой в моей жизни, и все это время не обращала внимания на то, что дом, в котором я нахожусь, – его стены, крыша – все, что делало его домом, развалилось. На самом деле я даже забыла, что остальной дом в принципе существует или что я начала соскребать клей со стекла с заботой об этом доме.

Обрушение крыши заставило меня осмотреться по сторонам, и, когда я это сделала, я уже не могла отделаться от того факта, что стою среди груды обломков. Я не знала, что делать с этими обломками. Можно ли все исправить? Хотела ли я это исправить? Меня все еще беспокоил этот дом? Или я построила его только для своего папы – а потом разрушила, чтобы выбраться?

Я была совершенно потеряна. Я начала ставить под сомнение все: свое будущее, свои ценности, отношения. У меня не было никаких ответов. Я знала только, что теперь мне было абсолютно плевать на это окно.

Глава 8 Иногда случаются проклятья Волосы Бетховена, «Реквием» Моцарта и другие суеверия во вселенной классической музыки

Еще довольно долго я чувствовала себя потерянной и бесцельно пинала обломки. Я застряла в тупике моей музыкальной карьеры, отношений и не знала, как выбраться. Это было печально, поскольку мое разочарование и общее ощущение беспомощности означали, что находиться рядом со мной было не особенно приятно. Помните, я говорила, что однажды была снобом? Как раз в это время.