Антология альтернативной литературы 1. Альманах

– Позвольте… Но это наверняка какой-то навет… Смею Вас заверить, что никакого оскорбительного действия я не предпринимал даже в помыслах. И уж тем более – в отношении чего бы то ни было формирующегося.

– А зачем же вы отобрали у девочек скакалку? Вчера, во дворе.

– Да причём же здесь оскорбление? И скакалку эту я вовсе не отобрал, а, как бы это поточнее выразиться, – выпросил у них.

– Тогда почему вы потом гнались за ними?

– Поверьте, я не «гнался за ними» – это как раз они гнались за мной – если считать по кругу – через всю планету. Максимальное отставание.

– Вопросы, кстати, пока задаю я, если не возражаете.

– А я разве что-то спросил?

– Вы спросили «причём здесь оскорбление». Хочу напомнить вам, что дети – это цветы жизни, и любое посягательство на них или их имущество должно рассматривать как оскорбление государства лично в целом и строго караться.

– Именно, именно. Лично в целом… Но ведь скакалку я им позднее отдал.

– Разрезанную на много частей?

– Исключительно из соображений безопасности. Ведь через отдельные кусочки этой скакалки тоже можно при желании фигурно прыгать, пардон – скакать. Если особым образом расположить их на асфальте. И обратите внимание – с гораздо меньшим риском запутывания и последующего падения!

Пауза. Затем голос милиционера:

– Вы на учёте где-нибудь состоите? Я имею в виду в каком-нибудь, например, диспансере или там…? Предупреждаю, что скрывать бесполезно, я ведь всё равно проверю.

– К сожалению, не состою.

– А почему к сожалению?

– Ну, как я понял, вы ожидали моего стояния на каком-либо учёте, и даже, в какой-то мере, надеялись на это. Мне не хочется вас расстраивать.

– Да поставить-то недолго на самом деле. Я про учёт. Сами же говорите – «максимальное отставание». И я, признаться, всё-таки подозреваю, что вы употребляете что-то. Очень уж вы выглядите странно. Очень странно.

«Это точно», – подумал из ванной я.

Стало слышно, как Николай Георгиевич Остров протяжно вздохнул, а затем молвил:

– Знаете, вчера, идя по улице, перед встречей со скачущими девочками, кстати, я видел возле ларька, торгующего газетами, неплохо одетого молодого мужчину. Он стоял, притулившись к дереву и проделывал вот что: одновременно мочился и исторгал рвоту. К левому его запястью была привязана маленькая коричневая собака. А было-то, между тем, всего одиннадцать часов утра. Вот это, господин силовик, выглядело по-настоящему странно.

Снова пауза. Затем голос милиционера: – Понятно. Что ж, думаю, что пройти небольшое обследование Вам всё-таки не помешает. Тем более, что жильцы подъезда давно уже жалуются на Ваши странности. Где у Вас тут телефон?

– Послушай, – громко сказал мне хозяин квартиры, входя где-то через полчаса ко мне в комнату, – мне тут надо с товарищем милиционером отъехать разобраться. Максимум недели на две.

Затем, уже гораздо тише он произнёс:

– Это просто какой-то служебный идиот, ничего не способный уловить в моих элементарных выкладках. Как таких туда берут? Надеюсь, что медицинские работники окажутся хоть немного адекватнее.

– Мне выселяться? – спросил я.

– Нет. Ты лучше вот что – поживи тут у меня, пока я всё улажу. Вернусь – сочтёмся. Только в моей комнате ничего не трогай и блядей, я тебя очень прошу, не води.